Рабыня остановилась. Псы, по инерции, продолжали бег.

– Покажи господину зубки наших крошек.

Гедда поманила к себе ближайшую собаку – это была сука, Аллекто, а когда та подошла, короткими, точными движениями охватила черную брыластую морду и руками развела челюсти. Глазам Сальвидиена предстали мощные саблевидные клыки, сравнимые разве что с тигриными. Удивительно, но собака при этом не делала попытки вырваться или напасть – возможно, была приучена к подобному обращению.

– Видишь? Они способны терпеть цепь, когда их на ней водят, но стоит приковать их к стене, несколько часов спустя начинают грызть цепь. И при таких зубах вполне способны ее перекусить. Нечего и говорить, что руку Гедды Аллекто способна раздробить в одно мгновение. Кстати, Гедда, отпусти ее.

Рабыня выпустила челюсти собаки. Только теперь Сальвидиен обнаружил, что от предшествующего зрелища ему стало не по себе.

– Если же в борьбе с клыками победит цепь, то кому нужен беззубый браврон? – Петина отодвинулась от борта, прошла вдоль стены. Подол гиацинтовой паллы прошелестел по траве.

– Где же ты их держишь, если, как припоминаю, не на псарне?

– А здесь и держу. На арене достаточно места, чтобы им не захотелось вырваться. Убирают здесь, когда Гедда уводит собак, сопровождая меня. И тогда же наливают воду для питья. Мясо, если Гедда почему либо в отсутствии, бросают сверху… или я их кормлю, когда пожелаю… Вообще же это обязанность Гедды. Она занимается собаками с самого их появления. Моет, чешет, заставляет упражняться. Даже принимает роды у Аллекто. Я подарила щенков кое-кому из друзей. Однако знающие люди утверждают, – чтобы бравроны не утратили свих лучших качеств, им надобно охотиться.

– И ты выпускаешь на арену зайцев и косуль?

– Не угадал. Я отправляю их на подлинную охоту. Вот, например, вместе с отчетом управляющего я получила сообщение о том, что в лесу близ Гортин появился выводок кабанов, и арендаторы жалуются на потраву. Как только закончится суд, я пошлю туда собак, а может, и сама отправлюсь. Разумеется, самолично травить зверей я не буду, но отвлечься не помешает.

– Да, я слышал, что с бравронами ходят на кабанов, – вежливо согласился Сальвидиен. Если его и привлекала охота, то лишь такая, что разворачивалась в судебном зале, а не лесах и полях.

– И на медведей тоже. Но в наших предгорьях медведей нет. Правда, иные люди стоят волков и медведей… Знаешь, что самое лучшее в бравронах? – внезапно спросила она, и тут же себе и ответила: – Никогда не угадаешь, как собаки этой породы поступят в следующий миг.

И прежде чем Сальвидиен успел понять, что у нее на уме, Петина толкнула створку ворот и, подхватив, чтобы не зацепиться, длинную паллу, ступила на лесницу.

Как мужчина и ее защитник, Сальвидиен должен был следовать за ней. И ощутил, что не в силах это сделать. Позорная слабость налила ноги свинцом. Проклятье! Он свободный человек, а не раб, он властен над своей волей… и над этим жалким телом. Сальвидиен с трудом сделал шаг. Другой.

– Не вздумай идти за мной! – услышал он насмешливый голос Петины. Она все еще была на лестнице, и смотрела на него, обернувшись через плечо. – Я – их хозяйка, но чужого они рядом с собой не потерпят.

Как ни стыдно было признаваться в этом, но от ее запрета словно гора свалилась с плеч. Наверное, она знает, что делает… и не в первый раз. «Самое лучшее» – , сказала Петина вместо «самое опасное». А Луркон говорил по тому же поводу: «Страсть к опасности у нас в крови». Недаром эти двое были близки.

Когда Сальвидиен вновь взглянул на арену, то увидел, как женщина в легкой, падающей красивыми складками одежде, положила ладони на склоненные головы псов. Картина была жуткая и в тоже время чарующая.

Гедда, в своей короткой полотняной тунике, стояла чуть поодаль. Ее лицо, как обычно, ничего не выражало, но Сальвидиен заметил, что ее руки опущенные вдоль тела, бессознательно сжались в кулаки. Она напугана, неожиданно понял адвокат, смертельно, до ужаса, напугана, хотя до того, как Лоллия Петина спустилась на арену, не выказывала никаких признаков страха.

Заметила это и Петина. Ее смех прозвенел в раскаленном воздухе над ареной – высокий, чистый и холодный.

– Не бойся! Я сейчас уйду – если ты покажешь гостю, как вы играете.