Тем временем снаружи, на углу 49-й улицы и Пятой авеню, стоя в одной из двух телефонных будок, Гленн Рихтер звонил в редакции нью-йоркских газет, радио- и телестанций:

– Алло! Это «Нью-Йорк таймс»? Я Гленн Рихтер из «Студенческой борьбы за советское еврейство». Звоню из Рокфеллер-центра. Только что здесь, на десятом этаже, в офис советского Агентства печати «Новости» зашли пять знаменитых раввинов. Сейчас они зачитывают там требование к правительству СССР выпустить советских евреев в Израиль. Мы не знаем, будут их бить или выбросят на улицу. Срочно приезжайте…

Действительно, на десятом этаже Рокфеллер-центра, Гришин, придя в себя от шока визита раввинов, сурово сказал:

– Это хулиганство! Немедленно покиньте советскую территорию!

Но Левин и глазом не повел:

– По нашим сведениям, – продолжал он читать, – десятки тысяч евреев постоянно обращаются в советские правительственные органы за разрешением репатриироваться в Израиль. Однако власти, нарушая человеческие, международные и даже советские законы, отрицают их право на эмиграцию. На сегодняшний день только за желание репатриироваться в Израиль в Советском Союзе арестованы и содержатся в тюрьмах более трехсот евреев-отказников в Риге, Кишиневе, Москве, Одессе, Тбилиси…

– Снимай эту провокацию, – приказал Гришин Елене Громыко.

– Сейчас, – ответила она, сбегала куда-то по коридору, тут же вернулась с фотоаппаратом «Canon А-1» и стала снимать «провокаторов» – раввинов.

А Борух даже не прервал чтение:

– Тысячи желающих репатриироваться в Израиль лишены работы, их семьи остались без средств к существованию…

В зеркальный видоискатель Елена видела его и остальных раввинов крупно, портретно. И привычно кадрируя каждый план, вдруг обратила внимание, насколько мощно выглядят эти евреи – как скульптуры Родена на недавней выставке в Метрополитен-музее…

Между тем в телефонной будке на углу 49-й стрит и Пятой авеню Гленн Рихтер, продолжая обзванивать СМИ, обнаружил, что телефон уже съел все его 25-центовые «квотеры». Спешно достав из кармана пятидолларовую купюру, он сунул ее двенадцатилетнему Аврааму Левину:

– Быстро разменяй на квотеры…

Авраам схватил деньги и стремглав помчался в ближайшие сувенирные магазины, а Гленн продолжил в телефон:

– Что значит «почему»? Мы, американские евреи, считаем себя виноватыми в том, что позволили Рузвельту отказать во въезде в Америку нашим братьям, бежавшим от Гитлера. И теперь мы делаем то, что должны были сделать тогда для немецких евреев…

Рядом, в соседней телефонной будке, невзрачный пожилой очкарик, наблюдая через стекло за Рихтером и двенадцатилетним Авраамом, о чем-то говорил в трубку на иврите…