Мелони громко и раздраженно выдохнула.

— Можно хотя бы пару мгновений не отпускать скользкие шутки? — Получив ответ сверху, ведьмочка подошла ближе к напарнице. — А то это… — Её взгляд также зацепился за рисунок. — Это… — На стене и вправду было изображено соитие живых и мертвых. Никаких деталей или подробностей, но изображенные позы не оставляли места для сомнений.

— Хех, представь. — Однорукая ведьмочка прочистила горло. — Коллега, кажется, мы нашли первые детальные рисунки, изображающие непотребство с мертвецами. — Понизив голос и потирая подбородок, словно там росла борода, Рифа явно изображала матерого исследователя.

Да, ситуация и тема были абсолютно несмешными, но пацанка со своим искрящим характером все еще умела веселится. И, как считала сама девочка, для юмора запретных тем не было.

— Это ужасно, — не сдержалась Мел, на мгновение улыбнувшись. Но отчего-то ей тоже захотелось подыграть. — Ну, не знаю, коллега, поза явно указывает нам на то, что художник очень слаб в анатомии. — Искрящий молнией пальчик указал на самую смазанную часть рисунка, где действительно было ничего не разобрать.

Слабое хихиканье двух ведьмочек отразилось от стен тоннеля. Подбодрив друг друга, они отправились дальше, и у обеих не было страха ни во взгляде, ни в сердце. Рифа была храброй всю свою жизнь. Несмотря на увечье, девочка даже спустя годы помнила, как вместе с мальчишками бегала по чужим огородам, играла с дворнягами, не боялась грубить взрослым. Мелони же после встречи в темном замке все еще пребывала в странном состоянии, и ей казалось, что ничего страшнее она уже в своей жизни не увидит. От того темнота старого тоннеля нисколько не давила на молниевую ведьму.

— Со скелетами, поди, неудобно делать «это», — пройдя пару метров, снова начала однорукая.

— Ты и с живыми не знаешь, как это делать, — вернув безразличие на лицо, ответила Мел.

— Что верно, то верно. — Шмыгнув носом, Рифа изобразила рукой кусок закрытой книжки — кусок, потому что на целую ей не хватало второй руки. — Как подрасту, заведу себе записную книжку и буду туда вписывать всех, кого затащу в постель, — широко улыбнулась зеленоглазая.

— Ам… Зачем?

— Ну как! Я слышала, парни так иногда делают, надо же как-то мстить. Представь, вот просыпается очередной, а тут я такая стою, вношу его в список и говорю: «Прости, приятель, я свободная птица».

Новый незримый сигнал волной прошел сквозь землю.

— Я даже не знаю, шутишь ты или говоришь правду. — Мелони смотрела на Рифу как на не очень умную девочку. Так, наверное, смотрят сварливые старики, потерявшие надежду на «лучшее» поколение.

Исследовательницы аккуратно продвигались вдоль стен, и девочкам хватило всего пары мгновений, чтобы этот прямой коридор показался им бесконечным.

Рифа говорила, стараясь развеять устоявшуюся тишину, но, вместе с тем, её чихи стали чуть ли не единственным звуком.

— Апчхи! — В очередной раз она уже не прикрывала рот ладошкой.

— Ты чего вдруг? — Мелони свободной рукой достала из кармашка небольшую тряпочку и протянула спутнице.

— Да кто его знает, сучье вымя… — Рифа приняла ткань и протяжно высморкалась. — Спасибо.

— Надеюсь, это не какое-нибудь некротическое проклятие или болезнь. — То, как Мел это произнесла, не давало никаких шансов определить, серьезно ли сейчас говорила ведьмчока или нет.

— Эй… — И, как бы Рифа ни старалась, только благодаря сорвавшемуся смешку молниевой ведьмы ей полегчало. — Засранка, я ведь почти поверила… Почти.