— Может быть, нужно обратиться к доктору?

— Мама…

Он ушел, а она осталась стоять перед стиральной машиной с его джинсами в руках.

Шелли, как и большинство хорошо обеспеченных супружеских пар, считали, что деньги и привилегии автоматически защитят их детей от наркотиков. Почему-то родителям не приходило в голову, что эти два фактора, наоборот, только помогут им получать лучшие наркотики. Но даже при этом Эмили хотела верить, что ее сын был хорошим мальчиком, и верила в это. Она не замечала его остекленевшего взгляда по утрам, глазных капель, которыми он постоянно пользовался, сладковатого и тошнотворного запаха, которым тянуло от навеса на заднем дворе. Со своей стороны, доктор Ричард за чтением утренней газеты не обращал внимания, что зрачки у сына уже размером с полудолларовую монету, а кровь носом идет чаще, чем у его пациентов в раковом отделении.

А потом жизнь разбилась вдребезги.

Выборочная проверка в школе обнаружила в шкафчике Джона пакетик травки, спрятанный в кеды.

— Это не моя обувь, — сказал Джон, и мать подтвердила, что никогда раньше не видела, чтобы ее сын ходил в этом.

Потом им позвонил охранник из местного торгового комплекса и сказал, что их сына поймали, когда он украл магнитофонную кассету.

— Я просто забыл заплатить за нее, — пожал плечами Джон, и мать подтвердила, что у сына действительно было в кармане двадцать долларов. Зачем, скажите на милость, ему что-то воровать, если он может спокойно это купить?

Последней каплей стал телефонный звонок однажды в пятницу поздно вечером. Ричарда Шелли разбудил интерн из больницы, который сообщил, что его ребенок находится в реанимации с диагнозом «передозировка кокаина».

Состоялся разговор о том, что пора снять с глаз шоры. Заключение медиков — это то, чем отец мог размахивать перед носом матери в качестве реального доказательства никчемности ее сына.

Ночью Джон сидел в своей комнате и слушал, как за стеной родители ссорятся и горячо спорят, пока отец не выкрикнул: «Все, это окончательно!» После этого мать бросилась в супружескую спальню и громко хлопнула за собой дверью. Когда оттуда послышались сдавленные рыдания, он включил свою стереосистему, и из динамиков принялись вопить «Деф Леппард». Так продолжалось до тех пор, пока Джойс (которая в это время, разумеется, занималась) не начала тарабанить в стенку и орать: «Выруби это, бездельник!»

Джон тоже постучал в стену, назвал ее сучкой и поднял столько шума, что отец зашел в комнату, больно дернул его за руку и спросил, что с ним, черт побери, происходит.

— Против чего ты протестуешь? — спросил Ричард. — У тебя же есть все, что только можно захотеть!

— Почему? — задала похожий вопрос мать, вытирая залитые слезами щеки. — Где я что-то упустила?

Джон только пожимал плечами. Когда они пытались наезжать на него, он всегда только пожимал плечами. Он делал это так часто, что отец даже сказал, что, возможно, это у него какое-то неврологическое расстройство. Может быть, ему нужно прописать препараты лития? Может быть, его следует поместить в психиатрическую лечебницу?

— Как это началось? — допытывалась мать. Должен найтись какой-то способ поправить это, вылечить, но для этого она должна знать, как все началось. — Кто подсадил тебя? Скажи мне, кто это с тобой сделал!

Джон в очередной раз пожал плечами, вызвав саркастическое замечание отца:

— Ты сейчас заторможен? Страдаешь аутизмом? В этом твоя проблема?

Все началось с травки. После всего того, что Нэнси Рейган сказала в своем знаменитом обращении к детям «Просто скажи нет», это был повод. Первая проба Джона состоялась сразу после похорон.