– Отчего не по нутру? Может, к сердцу придется. Скажи.

И Ярослав рассказал. Общая идея была проста – коллективный, организованный труд. То есть классическая компания, в которой наш герой числился кем-то вроде директора, а эти двое – мастерами. Им-то на будущий год кузнецы из числа рабов и будут приданы в подчинение. Плюс вольнонаемные и прочие. Ну и, само собой, делать они станут то, что нужно Ярославу, и так, как он скажет.

Таких явлений в этих краях еще не ведали. Даже слов не имелось для их обозначения. Но суть и Кент, и Мал поняли отлично. Чуть поломались, а потом перешли к вопросам доли. То есть оплаты.

Согласились. Сговорились. Ну и так немного поболтали. И разошлись, порешив завтра с утра встретиться в кузнице кривича, дабы начать ее модернизацию…

Всплыл очень интересный момент. Оказалось, что Мал – ученик Кента, друг, приятель и никогда конкурентом ему не был. Так что о более выгодном предложении Малу Кент узнал в тот же день. Сюрприз. Но что-то подобное Ярослав и ожидал. Слишком уж очевидной была инородность Мала в «теле» городища.

Регион в плане переплетения этносов был очень интересным и весьма горячим. Славяне вот уже столетие продолжали свой Drang nach Ost, расселяясь с юга Центральной Европы и берегов Дуная на восток – к Днепру и далее. Так, окрестностей Ильменя они достигли только в конце VIII века. То есть где-то на полвека позже основания Ладоги выходцами с Готланда. Как происходил этот натиск? Точно так же, как он осуществлялся германцами в их движении на запад. С поправкой на то, что германцы заселяли развитые земли там Галлии, Испании или Италии и могли относительно мягко интегрироваться в местную популяцию. Славяне же осваивали обычные варварские земли. Из-за чего были вынуждены особенно остро конкурировать за ресурсы с местными обитателями – угро-финнами и балтами. Так сказать – с тяжелыми боями. Что приводило к очень медленному продвижению. Ведь этим самым угро-финнам или балтам тоже нужно было куда-то деваться. Или гибнуть, или выдавливать своих соседей. Ассимиляция и смешение, конечно, тоже имели место, но весьма факультативное в те годы.

Но это была лишь одна плоскость острой и весьма кровавой конкуренции в регионе. Она происходила в лесах и полях, ибо ни славяне, ни угро-финны в тех местах каких-либо значимых стационарных поселений не имели. Другой плоскостью местного конфликта была конкуренция между скандинавами и хазарами. Выходцы из севера и запада Балтийского моря начали активно проникать в этот регион в самом начале VIII века, основывая опорные базы для обеспечения торговли по Волге в Персию и по Днепру в Византию. Городища. В которых компактно и проживали, занимаясь ремеслом и торговлей, а также сбором дани с окрестных племен там и тогда, когда это удавалось. И вот в вопросах дани они вступали в противоречие с интересами хазар, раскинувших свои «волосатые щупальца» весьма далеко от своих степей. Так, например, кривичи были еще в орбите влияния скандинавов, а уже радимичи в те годы ходили под хазарами.

Это в какой-то мере мешало волжской торговле. Но хазарам она тоже была нужна, а сами скандинавы были весьма неоднородны. Так что кого-то пускали на юг, а кого-то – нет. В любом случае худо-бедно торговлишка шла, пусть и с весьма натянутыми отношениями.

Ни славяне, ни угро-финны окрестных земель своих городищ практически не ставили. Они жили малыми общинами с подсечно-огневого земледелия, постоянно мигрируя вдоль речных террас. Им эти городища были в целом без надобности. Их первобытные общины еще не успели достаточно разложиться из-за бедности и слабой эффективности хозяйствования. Из-за чего городища в регионе основывали преимущественно скандинавы, и они же в них и проживали. И Гнездо в этом плане не было исключением. Из-за чего старейшины и старались избежать сближения кузнеца-кривича с новым военным вождем. Им расширение представительства кривичей в городе было совсем ни к чему.

Именно кривичей. Если бы появилась небольшая диаспора тех же радимичей – никто бы не возражал. Почему? Очень просто. Народы еще не сложились, и деление на «свой – чужой» шло по другим принципам. Славянин из другого племени не считался своим. Более того – он воспринимался еще более опасным, чем совсем уж явный чужеземец из-за схожести языка, внешности и повадок. Этакий «фальшивый» свой. Вроде враг, а вроде и друг – сразу и не поймешь. Что раздражало и пугало в немалой степени. Из-за чего те же кривичи очень ревностно относились к появлению на своей территории тех же радимичей, но спокойно пропускали свеев.

Любопытное явление. Неожиданное. И Ярослав с еще большим изумлением осознал, что оно никуда не делось даже в XXI веке. Когда близкородственные народы могли остервенело собачиться промеж собой. Куда ярче и сильнее, чем с кем-либо еще. И чем сильнее была эта схожесть, тем непримиримее выглядела борьба, раздутая почти всегда вокруг искусственных причин…

Модернизация кузницы. Что такого там можно было выдумать? Молотки да наковальня, ну клещи, заготовку доставать раскаленную, ну кое-какие оправки. Меха еще горн раздувать, маленькие, ручные. С этими инструментами кузнецы работали столетиями, если не тысячелетиями. Менялись только качество инструментария и в какой-то степени материал.

Нет, Ярослав не стал улучшать обыденные вещи. Зачем? Ему ведь требовалось резко поднять продуктивность кузницы. А значит, что? Правильно. Нужно было привнести какие-то новые, непривычные, но очень полезные решения. Вот он и привнес – механический молот с приводом от ворота, который могут крутить четыре любых человека. Ну и пресс. Как же без него? Он был тоже нужен. Вот Ярослав и задумал поставить сразу два – и рычажный, и винтовой.

Конструкции он выбрал самые что ни на есть простые и доступные. Дубовые рамы, бронзовые подшипники скольжения, деревянные и кованые железные оси да упоры и так далее. Грубо, лаконично, примитивно. Но даже такая элементарщина, без каких-либо сложных кинематических схем, была для этих двоих темным лесом. Ему пришлось весь день рассказывать, показывая всякое руками и черкая на земле веточкой. И вы думаете, поняли? Нет. Нет. И еще раз нет. Даже основы механики, для не оскверненных образованием голов, были слишком чуждыми и противоестественными знаниями.

Вот Ярославу и приходилось КАЖДЫЙ день ходить к Малу в гости. И постоянно что-то править в его работе. Ругаться. Ибо такие вмешательства бесили кривича невероятно. Он как вольный художник ТАК видел, а наш герой приходил и чуть не кричал от отчаяния. Так и жили. Так и работали. С трудом. Чуть не хватаясь за оружие. Зато потом, когда молот был завершен и он заработал, и Кент, и Мал смотрели на него разинув рот, не веря собственным глазам. Для них это была сказка. Чудо. Волшебство и колдунство. Потому как, несмотря на то, что именно их руки его и сделали, повторить они бы не смогли. Ибо не понимали, что делали. Совсем. Так что, наблюдая за искренним восторгом кузнецов, Ярослав был мрачен и грустен. Этих уже было не изменить. Если что делать и заставлять, то из-под палки. Не дураки, нет, отнюдь. Просто разум совершенно не развит в силу отсутствия образования… образования… его ведь тоже нужно было как-то организовывать, пусть и в кустарном варианте. Что нашего героя вгоняло в грусть-печаль еще сильнее. Педагог из него был так себе, но других в здешних краях не было вовсе. Во всяком случае, естественно-научного толка…

Что, в сущности, давал механический молот? Прежде всего рост производительности труда в разы. Толкать ворот намного легче, чем тягать лапками тяжелый молот. Плюс предсказуемость ударов и управляемость поковки. Да в придачу и квалификация молотобойцев более не нужна. Чего там сложного? Толкай и толкай, пока велят. А в случае чего можно и лошадку запрячь или быка, а то и вообще водяное колесо приспособить. Но это так – на будущее. Сейчас же пространственная дубовая рама с нетяжелым вертикальным молотом творила просто чудеса, по мнению Мала и Кента.

Прессами они не так были поражены. Ну давит. И что? Схему примитивной штамповки по оправкам Ярослав им еще не показал… ибо не до того было. Да и возни с оправками – немало. Но главного наш герой добился. Он не только смог скооперироваться с этими ребятами, но и вынудил их буквально в рот ему заглядывать и ловить каждое слово. Ведь одно дело – сотрудничество из страха наказания и совсем другое – личная позитивная мотивация. Только она в состоянии плодить энтузиазм и разумную инициативу.