— Ну, и чего вы тут расселись-разлеглись? — голос вахтёрши бабы Дуси был суров, но доносился словно сквозь вату. — Завтра детей на спектакль приведут из лагерей школьных. Да подготовишек садиковских. А вы тут мне бедлам устроили? Лестницу всю юшкой заляпали! А зеркало! Кто зеркало испортил, ироды!? — бабулька растревоженной вороной вещала откуда-то сверху, стоя над лежащим на полу Яриком, категорически не желающим открывать глаза. — Трещина от пола до потолка идёт! Это ж как постараться надо было!? Не иначе, братец твой оглашенный своей железякой проклятущей расколошматил, — это она, сто пудов, Славке. — Вот, не зря Марсель Фанисович запретить её хотел. Не послушались, и вот результат. Кто за зеркало платить будет!? Кто, я вас спрашиваю!?

Открывать глаза — значит, рисковать опять оказаться в этом дурацком пригрезившемся мире. С его дурацким колдовством, сражениями и морем крови. Чужой и своей. Нет уж, ну его к лешему. Лучше так полежать.

Тем более, что вахтёрша раздухарилась и умолкать, похоже, не собиралась, вереща жутко противным голосом:

— Я, вот, родителям вашим пожалуюсь! И Марселю пожалуюсь! И директору! И императору!

— Какому, нафиг, императору!? — не выдержал Ярик. — Вы, баб Дуся, чего говорите то?

И открыл глаза.

Лучше б он этого не делал.

— Сам ты баба Дуся!

Ярик даже и не удивился уже, когда в очередной раз обнаружил перед собой зелёную морду гоблина. Только поморщился да вздохнул тяжело.

В левой руке пульсировала тупая ноющая боль. Юноша поднял её к глазам и огорчённо замычал, отворачиваясь. замотанная какой-то тряпкой, та живо напомнила о произошедшем.

— Яр, нам надо поговорить, — проскрипел кобл.

Парень показал ему пропитавшиеся кровью бинты:

— Учти, если ты сейчас скажешь: «Люк, я твой отец», — я прибью тебя прямо здесь. И никакой гоблинский Шао-Линь тебе не поможет.

— Опять ты, невесть что, болтаешь. Я серьёзно.

— Да не вопрос, — Ярик огляделся по сторонам. Они находились в какой-то небольшой комнате с таким же огромным, как в кабинете императора, окном. Вдоль стен — шкафы, полные книг. Сам Юноша лежал и не на полу вовсе, а на немного жестковатой кушетке с резной деревянной спинкой. Такой же вычурно-изящной была и спинка стула, на котором верхом устроился напротив парня Генордалтрис. В комнате никого больше не было.

— А где сеструха? С ней всё в порядке?

— Нормально всё с ней. Пошла за Агаей. Заберёт её, приведут себя в порядок и вернутся.

— За Агаей? — переспросил Ярик. — А где она?

— Да где ж ей быть? Их, как скрутили возле «Старого мерина», так в казематах в одну камеру и запихнули.

— Вместе схватили? — решил уточнить юноша.