Глава 13. Столпотворение

Оказывается, купчина наш самолично прибыл на Адычу рекой. И магазинчик проведать, и с мастерами потолковать — с отцом и дедом — и со мной встретиться — знал он от Пелыма, и от казачков, что при нём были, куда я отправился. А тут сказали, что я по его зову в Верхоянск двинулся сухим путём. Вот и всполошились мужички и вдогон помчались.

Увидев меня живым и не сильно помятым, супруга так рыдала, что я понял — ночка мне предстоит трудовая.

Мертвяков сразу раскопали и поглядели на них. В общем, опознали эту шайку и обратно зарыли. Купчина наш сделался мрачным, а почему — о том я спрашивать не стал. Мы с ним стратегию принялись обсуждать, а тут было много моментов, которые в эту эпоху называют совсем другими словами, чем в мою.

— Вот смотри, Никодим, — толковал я ему, — нынче все бросились вывозить отсюда мягкую рухлядь и другие ценные вещи, вроде моржового зуба. Ты пока более остальных этого добра собираешь. Так ведь чем больше берёшь, тем быстрее всё это закончится. К местным охотникам присоединятся пришлые, завалят твои склады соболями, а потом повыбьют зверя и иссякнет поток.

— Верно, Миха, говоришь. Так уже было и на Енисее, и на Оби с Иртышом. Скудеют пушные запасы. Потому и поворачиваться нужно скорее. Вон на Индигирке сколько богатых мест! Если я нынче не похлопочу, другие купцы туда раньше меня придут.

— Ты придёшь, они придут — и история повторится. Правда — на твой век хватит, а вот детям или внукам уже останется только мелочишка на молочишко, — пришла мне на память смутно знакомая фраза.

— Это ты, Миха, мне на иголки свои намекаешь? Так переймут их делание в тёплых краях, никуда не денутся. И возить их отсюда станет накладно.

— Не так быстро, как ты думаешь, переймут. В этих землях к железу присадки нужные есть, а в других такие не скоро сыщут. На них одних, на иглах швейных, и пра-правнуки наши будут жить в сытости. Так ещё добрые инструменты, коли наладим их делание, прибавятся. Тогда и на довольство останется.

— Ну, знаешь, свёрла твои я продал, конечно, и не в убыток, но не так хорошо наварил, как на иглах. А в эти, как их, лерки, Пелым вцепился и из рук не выпускает. Да только я с кем ни толковал, никто и не знает, зачем оно им надо и что оно вообще такое.

— На свёрла цена вырастет, когда они в Москву попадут и тамошние мастера разберутся с их твёрдостью. Вот тогда и появятся покупатели. Ведь напильники, чай, отрывали с руками за страшные деньги?

Никодим состроил гримасу досады, видимо оттого, что догадливость моя его смутила:

— Ну да, напильник — вещь понятная. А эти твои инструменты, что у Пелыма нынче. Они тоже, думаешь, станут ходовым товаром?

— Точно знаю. Не очень быстро, но еще до того, как пушнина здесь кончится. Сначала корабельные казаки обязательно интерес к ним проявят, а потом вести разойдутся вширь. В скрепах судовых с ними многие места выходят и проще, и прочнее. И в станках пушечных, — припомнил я другие громоздкие сооружения, знакомые мне по красивым картинкам на сетевых ресурсах, посвященных истории.

Никодим снова скривился:

— Так ты, что, на годы вперёд всё рассчитал и теперь станешь только жировать, да поплёвывать?

Вот незадача. Интересно, на что купец обиделся? Надо как-то его успокаивать.

— Ни жировать, ни поплёвывать у нас не получится. Сам ведь говорил, что некогда зевать. Надо в этих землях укрепляться, якутов к себе привязывать, — вдуваю я в уши собеседника "передовые идеи". — Тебе с них товар нужен в населённых местах востребованный, а тебе — чтобы они его производили. А им для этого не так много и требуется. Главное, чтобы место было постоянное, куда они свои иглы да свёрла, да напильники принесут. Ну и шкурки, ясное дело.

А ты им взамен провиант, который в этих местах не растёт, да материалы, которых тут не накопаешь. Вот и образуется паутинка, по которой, как по ниточкам, потечёт в твои руки добро.

Лицо Никодима сморщилось, как печёное яблоко: