Глава 11. «Мастер оружейник»

Как и накануне вечером Саяна разбудили не жиденькие лучики света через мутное окошко, не стук в дверь напротив, а настойчивые позывы сбегать в туалет. В общем зале народу совсем немного. Новый день уже начался, большая часть постоянных клиентов уже позавтракала.

Саян, присев за столик недалеко от входа, быстро перекусил. Хорошая обильная едва и почти сутки крепкого сна освежили его. После последней ложки овсяной каши больше не тянет на боковую. Наоборот – душа жаждет действий. Саян, заплатив служанке медный вирт, покинул постоялый двор.

На улице погода благодать. После тёплого вонючего зала свежий морозный воздух приятно холодит руки и лицо. Ни снежинки, ни ветерка. На небе редкие тучки и яркая Гепола. Гужевой проспект старательно почищен, дорожки вдоль домов подметены, а сами дома в белом одеянии похожи на игрушки.

В разгар рабочего дня пешеходов на улице немного. Только по широкой дороге в обе стороны грохочут и скрипят многочисленные телеги, повозки и редкие крытые экипажа. Гужевой проспект – одна из главных транспортных магистралей Тивницы. От порога «Пивной кружки» отлично видно, как через Западные ворота выруливает очередная телега, доверху гружённая огромными вязанками хвороста. Саян, широко улыбаясь наступившему дню, повернул налево и пошёл куда глаза глядят.

Вчера вечером он не стал пытать судьбу не из-за нехватки денег. С этим как раз проблем нет. Во внутреннем кармане куртки в трёх плотно набитых кошельках виртов столько, что хватит купить «Пивную кружку» и добротный деревянный домик рядом с ней. Но обзаводиться постоялым двором ни к чему. Новоявленный собственник мигом привлечёт совершенно ненужное внимание. Лучше быть скромнее.

Ещё до побега с Утёса Саян решил пристроиться к какому-нибудь ремесленнику подмастерьем или учеником. Физическая работа совершенно не пугает его, хотя за последние три сотни лет ничего тяжелее палочки для письма, бокала с вином или женских трусиков поднимать не приходилось. Но смерть и воскрешение каждый раз знаменуют очень серьёзную внутреннюю метаморфозу.

Да, в памяти до сих пор прочно сидят воспоминания о бесконечных кутежах и самодурстве. Особенно та юная красотка, которую так и не довелось использовать по назначению. Но теперь Саян чувствует себя так, словно и в самом деле он простой деревенский парень, который пришёл в Тивницу, в огромный столичный город, в поисках удачи и богатства. Пьянки, гулянки и льстивые морды на каждом углу Охотничьего дворца как будто были не с ним, а с кем-то другим. Пусть и с очень хорошо знакомым человеком, но всё равно не с ним.

Может быть именно по этой причине Великий Создатель всё же позволяет им иногда умирать. Пусть не от старости, так от болезней, голода, кинжала и яда. Ведь у них троих даже малейшие царапины заживают ни чуть не быстрее, чем у простых смертных. А то ведь будь у него косточки по крепче, то не было бы никакого зрелищного преставления с огромным тёмно-синим шаром, с яркой вспышкой и сгинувшего в никуда куском леса.

С каждого нового воскрешения действительно начинается новая жизнь. Тогда как прежняя слезает с души огромными грязными лоскутами, словно кожура с перезревшего апельсина. А будь его кости и в самом деле как бронза, то тогда, в Заповедном лесу, он просто поднялся бы с земли, обматерил бы поваленную ёлку и опешивших от страха егерей последними словами, и поехал бы себе дальше. И снова пьянки, гулянки, девки.

На первом же большом перекрёстке Саян свернул налево. Переходить боковую улицу, лезть под колёса телег и повозок, никак не хочется. Если не знаешь, куда идти, то совершенно неважно, в какую сторону шагать. Саян, рассеяно озираясь по сторонам, прошёл половину квартала.

В стороне от Гужевого проспекта потянулись дома ремесленников. Двухэтажные, крепкие, добротные, как на подбор. На первом этаже находится мастерская и лавка, на втором живёт ремесленник и его семейство. Над входными дверями висят образцы продукции: то потемневший от дождя и ветра сапог самого последнего размера, то гигантская ложка из цельного бревна с треснувшей ручкой, а то и человеческая фигура без рук и ног, зато в отлично детализованном кафтане.

На углу очередного домика Саян остановился. На серой дощечке короткая надпись: «Серый тупик», а чуть ниже, прямо на кирпичной стене, число 28. И надпись и число старательно выведены чёрной краской. В своё время Саян приказал завести для каждой улицы оригинальное название, а дома пронумеровать. Только далеко не каждый житель Чёрного города умеет читать, да и писать соседу письма у простых людей не принято. Не удивительно, если лет через двадцать продуманная система адресов окончательно развалится за ненадобностью. Владелец этого дома не только старательно помнит улицу на которой живёт, а ещё и номер.

Саян поднял глаза на вывеску. На деревянной балке на лево от входа висит три огромных ножа. Точнее, не просто ножи, а самые настоящие кинжалы. На потрескавшейся древесине детально вырезаны обоюдоострые клинки и резкие, но мягкие переходы рукояток в короткие гарды. Над входом той же чёрной краской выведено: «Мастер оружейник утус Геврар».

Длинная надпись расползлась за пределы верхнего косяка, зато выведена очень старательно. Не иначе утус Геврар каждый год аккуратно подновляет её, буквы чёткие, отлично видны даже на расстоянии. На самой двери куском угля выведено короткое объявление: «Требуется работник».

Саян рассеянно уставился то на деревянные кинжалы огромных размеров, то на аккуратную вывеску, то на короткое объявление. Так далеко в собственных планах по легализации в большом мире он не заходил. Кем именно быть, на какой именно социальной ступеньке обосноваться совершенно не думал. Впрочем, подмастерье оружейника не так уж и плохо. Попытка не пытка, за любопытство по шее не дадут. Саян, мысленно махнув рукой, толкнул плотно закрытую дверь.

Над головой звякнули медные колокольчики. Внутри, как и следовало ожидать, торговый зал и просторная мастерская одновременно. Рядом с входной дверью на широких столах аккуратно разложены товары: боевые кинжалы разных форм и размеров, наборы ножей для метания, ножны из дерева и кожи, парочка приличных тесаков и прочие смертоносные инструменты. Но не только они. На соседнем столике лежат обычные кухонные ножи с простыми деревянными ручками и прямыми лезвиями. На отдельном стенде слева висят наиболее дорогие образцы продукции. Те же ножи и кинжалы, но, судя по цвету и толщине лезвия, не из меди, а из бронзы.

Большую часть первого этажа занимает мастерская оружейника. В дальнем углу ярко пылает горн. Широкая треугольная вытяжка потемнела от многолетней копоти. Большой верстак занимает почти всю противоположную стену, на которой развешен самый разнообразный инструмент: молоточки всех форм и размеров, бронзовые напильники, кусачки, долото, пробойники, шило, угольники и прочее, без чего не может обойтись ни один профессиональный ремесленник.

Хозяин мастерской стоит возле горна с клещами в левой руке и молотком в правой. На утусе Гевраре одета старая поношенная рубаха с закатанными рукавами и видавший виды кожаный передник, прожжённый и заштопанный в нескольких местах. Едва на входной дверью брякнул колокольчики, как утус Геврар тут же положил молоток и клещи на маленький столик возле горна и повернулся ко входу. Под глазами ремесленника выделяются чёрные полоски въевшейся за долгие годы копоти, а на правой щеке небольшой ожог. Лицо утуса Геврара гладко выбрито. Похоже, ремесленник каждое утро старательно бреется бронзовой бритвой. Обычно простолюдинам некогда тратить время на подобные пустяки.

Одновременно в мастерскую со второго этажа спустилась красивая девушка в простом светло-коричневом платье и белом переднике. Длинные тёмные волосы перехвачены ярким платком и спускаются за спину.