От ворот в глубь питомника убегала прямая аллея. Он пошел по ней, решив сворачивать всегда только направо. Хотя тоже ведь глупо. А если интуиция поведет налево? Ладно, будем решать проблемы по мере поступления!

Как вот оно ищется?.. Просто идешь и остервенело представляешь себе разные детские вещи. Ну, какие они там бывают? Машинки, мячики… Ну да, мальчик, не куклы же. А может, у него и нет здесь игрушек?

Лучше представлять детские вещи, одежду. Она точно будет, если есть ребенок, даже мертвый.

Короткие штанишки… или даже лучше ботиночки. Семь лет, как раз у соседки в Анапе внук такого возраста. Значит, маленькие ботинки или, может, кроссовки?

Тут наконец что-то отозвалось внутри. Смутно, но отклик явно был. Тот самый, который приводил к цели во всех прошлых поисках. Конечно же, о поворотах только направо пришлось тут же забыть. Ноги сами повели Вербицкого налево, потом направо, потом опять налево и… Внутренний маячок вдруг заглох. Может, вернуться на главную аллею и попробовать снова, от печки? Только где эта печка? Покружив немного, он вышел на довольно широкую дорожку, проложенную среди буйно цветущих растений. Ну и как понять, та ли это аллея, которая начиналась от входа? Зато по обеим сторонам дороги кустилось то, за чем все стремились сюда. Те самые яблони.

Денис, уроженец юга, всю жизнь проживший в частном секторе Анапы, очень хорошо знал, как выглядят яблони. В бабушкином саду их росло семь штук. И у всех соседей тоже они были: карликовые, дикушки, современных и традиционных сортов. Так вот: эти яблони, растущие вдоль дороги, выглядели иначе.

Они напоминали очень тщательно изготовленные декорации к фильму, может быть, даже к сказочному, но при этом вовсе не выглядели искусственными. Да вроде и с виду не сильно отличались от обычных.

Журналист даже остановился, пытаясь понять, что же в них не так. Может быть, идеально скругленные линии крон? Да нет – для яблонь это нормально, кроны могут быть округлыми, особенно у старых. Ну, ветви, больше напоминающие пластиковые трубки или шланги разных диаметров – настолько они ровненькие, без единого изъяна. Ну, листья очень аккуратные. Хотя почему? Вот пожелтевший листик. Однако желтеет он с такой тщательностью, словно шедевр искусства. Или дело в том, что они вообще не выглядели, как растения? От них… как бы это сказать… разило интеллектом. Внимательные и холодные, они стояли и будто бы изучали тебя.

Денис поймал себя на странном желании заговорить с ними. И понял, что не заговорит, только вовсе не из-за абсурдности ситуации, а из страха, что не примут. Что он не пройдет по уровню.

Отбросив все эти любопытные, мешающие делу мысли, он опять сконцентрировался на детских ботинках, кроссовках или даже кедах. Они почти не слышались, но все-таки присутствовали где-то в этом пространстве, возможно, довольно далеко. Правда, не факт, что это окажутся кеды именно сына Геннадия. Хотя почему? Неужели в Зоне может быть много детей? Конечно же, нет. Остается только начать ходить взад-вперед и слушать свои ощущения, а параллельно смотреть по сторонам – не встретится ли где-нибудь двойное яблоко.

Они висели на ветках – целые полчища наливных красавцев. Создавалось пугающее ощущение, будто яблоки специально заставляют видеть только их. Интересно, при всей своей красоте желания съесть они точно не вызывают. Быстрыми шагами Вербицкий ринулся вперед по яблоневой аллее. Он уже не мог думать про кедики, только про эти гребаные яблоки. Против своих собственных, недавно придуманных правил он резко свернул налево, там опять начинались горшки с мертвыми кипарисами, они заросли пышным сочным бурьяном, непонятно, аномальный он или самый обычный, просто здесь создался свой микроклимат без сильной жары.

Румяные плоды перестали мелькать в глазах, и он снова услышал «зов кедиков». Вот рассказать кому-нибудь, как это работает, в лучшем случае пальцем у виска покрутят, а в худшем вообще заберут в больницу. Ну да, кедики точно присутствовали где-то неподалеку. Главное сейчас – не упустить ощущение. Представить эти кедики в цвете, в деталях… или не представить, а угадать? Не важно как. Если все пойдет правильно, они обязательно скоро появятся в реальности.

Скорее, это все-таки не кеды, а спортивные ботинки, коричневая кожа, белые грязные шнурки. Но почему только один? Может, мальчик бежал, потерял, теперь идет в одном? Или это старая ненужная обувь, которую выбросили?

Тут ботиночек внезапно материализовался, но в такой ситуации, что кому угодно станет не по себе. Мимо на четвереньках пробежало человекообразное существо, держащее его в зубах. Оно (точнее, все-таки она) не было обезьяной, но назвать ЭТО человеком язык не поворачивался. В грязной полуистлевшей юбке и еще каких-то лохмотьях; в нелепой, неестественной для передвижения позе; с лицом, когда-то, может, и красивым, но сейчас вызывавшим ужас. И отнюдь не из-за пятен грязи на скулах – пугали глаза, сверкающие из-под засаленных, слипшихся светлых косм. Остекленевший взгляд бешеного пса, бегущего навстречу смерти.

Она никак не отреагировала на Дениса, но вдруг выронила свою ношу, поднялась на ноги и поковыляла в заросли бурьяна, согнувшись и размахивая руками, как горилла.

Детский ботинок остался лежать на тропинке. В голове пронеслась мысль – надо забрать его с собой. В случае неудачи будет хоть какой-то отчет о проделанной работе. Правда, от одной мысли, что нужно будет взять в руки предмет, обслюнявленный этим отвратительным существом, Вербицкого начинало тошнить. Но главная беда была все-таки не в этом. Если ботинок положить в рюкзак, он переключит на себя все внимание, и сфокусироваться на другом таком же уже не выйдет. А если случилось самое худшее и мальчика уже нет? Что тогда спасет Дениса, кроме этой вещицы? Здравый смысл подсказывал: ботинок надо забрать и начать представлять какой-нибудь другой предмет одежды. Например, шорты. Или, может, бейсболку, панамку? Здесь хоть и не так жарко, но все равно многие дети в них ходят летом.

Салфетки, чтобы не касаться руками этих слюней, с собой не было. Взять бы аккуратно и завернуть в какой-нибудь пакетик. Но в рюкзак не клали лишних вещей, лишь самое необходимое. Если там и есть салфетки, то спиртовые, на всякий случай. Пакеты тоже специальные – термо, для хранения еды. У дороги рос лопух. Вербицкий оторвал самый большой лист, накрыл им ботинок и начал расстегивать рюкзак, прикидывая, как засунуть туда улику.

В этот момент раздался возмущенный детский голос:

– Эй, ты что делаешь? Твое, что ли?

Из-за поломанного пожелтевшего кипариса выглядывал белобрысый загорелый пацаненок.