Мы вошли в аудиторию, где я сразу заметила подругу, активно замахавшую рукой, пошла к ней, но Майлз не отставал, более того, даже с неприятной темы не свернул:

– Долги останутся тебе, не так ли? Вместе с поместьем?

– Возможность, что я их погашу и имение не пойдёт с молотка, стремится к нулю, – неохотно признала я. – Но какое это имеет отношение к нашему лектору?

– Никакого, – согласился Майлз. – Твоему отцу что-то грозит? От этих родственников, я имею в виду.

– Возможно, этот Болдуин всего лишь обычный преподаватель, – сама себе не веря, ответила я и села рядом с Линдой.

Майлз насмешливо присвистнул, удостоившись злого взгляда Лестер, по жизни убеждённой, что в её тяжёлом финансовом состоянии виноваты исключительно свистящие рядом иноры, а не сильно пьющий отец. Впрочем, вошедший Болдуин тоже весьма неодобрительно кашлянул. Уэбстер мазнула незаинтересованным взглядом по Майлзу, со слащавой улыбочкой сказала преподавателю: «Так мы ждём вас сегодня на ужин» и с явной неохотой пошла к подруге.

– Уэбстер времени не теряет, – со смешком шепнула Линда.

– И замечательно, – столь же тихо ответила я. – Глядишь, у неё всё удастся, и мы порадуемся. Я так даже дважды.

– Дважды? – спросил склонившийся к нам Майлз.

Вот ведь прилипала. Скоро звонок, а он так и не думает от нас отходить. Выглядим мы как три заговорщика, недаром родственничек, раскладывая свои бумажки, неодобрительно на нас посматривает. Небось думает, что мы собираемся испортить ему лекцию. Но я, Сильвия Болдуин, так мелко не играю. Если уж портить – так жизнь. Мысль всучить ему нашу Уэбстер показалась необычайно привлекательной.

– И за Уэбстер, и за этого Болдуина, которому привалит сразу столько счастья.

– Злая ты, Сильвия, – заметил Майлз со шкодливой улыбочкой.

– Разве желать кому-то семейного счастья – желать зла? – картинно удивилась я. – Особенно если конкретно это счастье пойдёт на пользу всей нашей группе.

Что думал по этому поводу Майлз, осталось тайной, поскольку как раз прозвенел звонок к началу занятия, одногруппнику пришлось покинуть место рядом с нашим столом и сесть на свободное место, которое нашлось не слишком близко.

На удивление родственник читал Магическое право, скучнейшую дисциплину, так, что уснуть не хотелось. Интересно читал, с примерами из жизни, иногда трагическими, иногда смешными, но непременно запоминающимися. Конечно, основной задачей курса лекций было дать нам понять, что выходить из правового поля магам не следует. Не всегда правонарушение, на первый взгляд, кажущееся лёгким и незначительным, таковым выходило по итогу.

Не понравилось то, что упор лектор делал на работу с растениями, словно в других областях правонарушений не наблюдалось. На мой взгляд, куда ни ткнись – в любой сфере можно нарыть больше криминального, чем в работе с растениями: зелья, артефакты, ментальная магия дают такой простор для нарушений, что мелкие проколы растениеводов перед ними блёкнут. Но поди ж ты, опыты моего отца не давали покоя его родственникам, вот и прорывалось в лекциях личное. Заметила это не только я.

– А почему бы не запретить проводить такие опасные опыты вне специально оборудованных мест? – манерно протягивая гласные, спросила Уэбстер. – Чтобы обыватели не страдали от взбесившихся яблонь.

Лестер угодливо хихикнула, но она была единственной, кто поддержал шутку. Родственник так вообще нахмурился и недовольно заметил:

– В вашей академии принято прерывать лекцию вопросами? Я просил бы вас оставить их на конец занятия. Или если нужно спросить что-то важное, поднимите руку и дождитесь разрешения. – Уэбстер зло покраснела, и мой родственник её добил: – Этот вопрос мне не кажется важным. Но я отвечу. До тех пор пока маг способен контролировать результат своей работы, его деятельность считается безопасной. Разумеется, если он не использует запрещённые методы. Тогда даже в случае полного контроля налицо нарушение закона.

Лекция продолжилась, не прерываемая больше вопросами. Уэбстер была единственная, кто ничего не записывал: она сидела, подперев голову руками и лишь чуть поворачивалась, если нужно было отследить движение. Мне показалось, что родственника такое пристальное внимание раздражало, но он замечание дочери лорда-наместника не сделал. И то правда: как после выговора с ней ужинать? То, что он откажется, мне и в голову не приходило: не то положение занимает лорд Уэбстер, чтобы его приглашения игнорировали приезжие лекторы. Если, конечно, он действительно пригласил, а не сама Уэбстер проявила ненужную самодеятельность.