— Я… — ощущаю неожиданные слезы в уголках глаз. — не верю ему, Демид. Хочу, но не могу. Не могу, — задыхаться начинаю, положив руку на грудную клетку. — Мне так страшно, что сил уже нет, — громко всхлипываю, ощущая огромную черную дыру внутри, причиняющую страшную боль.
— Дарина, девочка моя.
Демид тут же подрывается. Отрывает меня от стула и несет в сторону гостиной. Плачу ему в плечо, позволяя проявлять к себе нежность и заботу.
Эгоисткой себя чувствую, мы же только недавно расстались. Явно он еще с этим не смирился. А тут на руках держит, успокаивает. Шепчет что-то, но разобрать слов не могу.
Уваров опускает меня на диван, накрывает пледом, так как меня всю трясет. Мелкая, потом крупная дрожь охватывает тело. Перед глазами пелена из-за слез.
— Выпей, — скептически смотрю на стакан с янтарной жидкостью. — Смелее. Это успокаивает.
Слушаюсь его, делая небольшой глоток. Тут же громко кашляю, ощущая, как внутри все горит. По венам словно жидкое пламя несется, ускоряя сердце.
— Боже! — некрасиво вытираю рот тыльной стороной ладони. — И как вы пьете такое?
— С лимончиком, — усмехается Демид, забирает у меня стакан, ставит его на журнальный столик и садится в кресло напротив. — Знаешь, — сглатывает ком в горле и складывает руки «в замок». - случись такое несколько дней назад, я бы обрадовался. Попытался бы тебя еще больше настроить против брата, — расширяю глаза от удивления и шока, закутываясь еще больше в плед. — Сказал бы, что он тебя не достоин, что с Марьяной они идеальная пара, к которой у него могут быть чувства.
— Почему же не говоришь?
— Хм, — грустно усмехается. — Насильно мил не будешь, — делает тяжелый вздох. — Ты не испытываешь и маленькой доли того, что чувствуешь к Руслану. К тому же он мой брат и я желаю ему счастья, — хочу возразить, но Демид резко поднимает руку вверх, призывая меня помолчать. — Вы оба… да у вас глаза горят, когда рядом находитесь. Только слепой не заметит искр, летящих между вами. Так что тут я третий лишний, — пожимает плечами, улыбаясь широко. — Хотя твой внезапный побег из клуба стал полной неожиданностью, но я предполагал нечто подобное.
— Прости меня, — пересохшими губами, глядя в его карие глаза, когда-то меня пленившие. — Я не…
— Дарина, дай шанс Руслану, — твердость в голосе, на лице выражение полной серьезности. Это не шутка. — Да, возможно, он и поступил с тобой четыре года назад как мудак, но сейчас то он изменился. Сильно изменился. К тому же с Марьяной, — как же плохо, что нельзя выжечь ее имя из памяти, стереть ее саму с лица земли. — он был уже после вашего развода. Да и бросил судя по всему до возобновления ваших отношений. Ее беременность… никто же такого не предполагал. Рус не знал, что она залетная.
Демид видит меня насквозь. Знает, что мы вновь обрели друг друга. Да и не трудно было догадаться, почему именно я разорвала с ним зарождающие отношения. Ради кого.
— Мне нужно время, — смотрю куда угодно, но только не на Уварова. От его пристального взгляда мурашки по коже бегут. — Ведь я еще не решила, смогу ли принять тот факт, что…
— Ты уже это сделала, — еле слышно. — Приняла. Душой. Сердцем. Только разум твой сопротивляется. Грызет его червь сомнения. А вдруг все ложь, и снова все повторится? Вдруг Руслан уйдет к Марьяне со временем? Хватит голову забивать ненужными вопросами. Нужно следовать зову сердца. Решаться на самый отчаянный для тебя шаг вперед. Жизнь слишком коротка.
— Боже! Тебе бы психологом быть, Демид, — показываю ему язык, немного расслабляясь и откидывая плед подальше. Похоже, я уже согрелась.
— Ты подумай обо всем, Дарина, — поднимаемся с кресла и возвышается надо мной подобно скале. — Можешь остаться сегодня тут. Выгонять не буду. Комната свободна. Ну а потом… — замирает перед дверью в свою спальню с загадочным выражением лица. — мой телефон, — кладет его на тумбочку. — к твоим услугам. Такси, все дела.
Фыркаю, мечтая запустить в него подушкой. Он снова чертовски прав. Я уже не так с ума схожу, когда представляю, что Рус будет и к другому своему ребенку проявлять внимание. Игрушки дарить, проводить с ним время, с Днями Рождения поздравлять.
Ревность конечно грызет из-за Марьяны. Ее самодовольной улыбки и мерзких поползновений к Савельеву. Но ведь он обещал. Клялся и божился, что она ему не нужна.