— Твое лицо, — чуть слышно произнес узорг. — Такое мрачное лицо, а сам весь пропах землей. Я чую запах свежей травы, черной земли. О, божественный запах! Смогу ли я когда-нибудь пройти по траве…

— Сомневаюсь.

Аргеной взял очередной шприц и разорвал упаковку. Ему сейчас было не до разговоров. Только что закончили изменение курса, и Гинопос, наращивая скорость, несся в пустоту. Слишком медленно, но для подготовки скачка понадобится еще больше времени. Это позорное бегство раздражало Аргеноя. Он привык смотреть в глаза противнику и идти вперед. Но теперь противник прятал свои зеленые глаза.

— Переговоры провалились, ведь так? — улыбался Летос. — Ну давай, скажи мне, что я прав. Гинопос снова топит свою мечту в крови. Я прав?

— Как будто тебя это касается.

Игла вошла в вену узорга, но он даже не вздрогнул. Может, даже не заметил этого. Его взгляд был прикован к лицу Аргеноя.

— Я чувствую движение, — сказал он. — Ты бежишь. Что может заставить тебя бежать? Наверное, ты все-таки упустил Хирта и теперь боишься, что по тебе вдарят.

Аргеной сорвался. Он встал, поднял кулак и ударил узорга по лицу. Хрустнула кость, нос расплющился. Но ответом был только смех — правда более гнусавый, чем раньше.

— Я давно уже не чувствую боли, сынок! — задыхаясь, сказал Летос. — Прибереги силы для настоящей битвы. Что-то мне подсказывает, что силы тебе понадобятся.

Аргеной ввел себе в вену кровь узорга и немного посидел, ожидая, пока схлынет эйфория. Угрюмое настроение постепенно менялось. Аргеной улыбнулся.

— Даже кровь такого старика, как ты, убивает всю боль, всю тяжесть. Даже такая малая часть твоей крови. Почему же вы, тупые животные, не можете радоваться такому чуду? Зачем вам понадобилось бежать от нас тогда? Чего вы хотели? Изнеженные твари, не знающие, что такое страдание. Не знающие, что такое настоящая боль. Все, что вам было нужно — это засунуть подальше свою гордость и делать свое дело. Рано или поздно все бы наладилось, но вы — вы предпочли нажить себе смертельного врага.

Словно бы веселье Летоса перешло к Аргеною вместе с кровью. Узорг погрустнел, его взгляд поблек.

— Есть такая боль, которая внутри. Глубоко внутри. Там, куда не доходит кровь. И эту боль не вылечить. Эту боль принесли нам вы.

Аргеной склонился над Летосом, взял его за подбородок и всмотрелся в его лицо.

— Ты ведь все еще помнишь о ней, да?

— Конечно, — был ответ.

— Ты знаешь, что она мертва? Я сам убил ее.

— Знаю.

— Откуда ты можешь это знать?

— Мы прожили вместе больше четырех сотен лет. Неужели ты думаешь, что я не узнал бы, случись с ней что-нибудь? Я знаю, что она думала обо мне перед смертью. Знаю, что где-то она ждет меня. И как только мне удастся освободить хотя бы одну руку, я присоединюсь к ней.