Сознание постепенно возвращалось и мне стояло нечеловеческих усилий разлепить глаза. Голова просто взрывалась. Словно я всю ночь пила, потом меня били, а потом я опять пила.

Перекатываюсь на спину и смотрю в темноту… Какие-то отдаленные голоса слышатся на задворках сознание и не поймешь, толи они реально есть, толи это в голове шумит.

— Очухалась? — Знакомый голос выводи из мыслей и заставляет повернуть голову вправо.

— Кто бы сомневался… — Закрываю глаза и тяжело вздыхаю.

— Да, Амира Муратовна, сомневаться не стояло, или ты действительно думала, что так легко отделаешься? Упечешь муженька за решетку, а сама будешь жить припеваючи?

— Мазницин, ближе к делу! — Резкий холод и я уже лежу в ледяной луже воды.

— Поднимайся! — Встаю на ноги и чувствую слабость во всех конечностях.

По лицу тут же прилетает ощутимый удар, но на ногах устоять смогла. Больше беспокоили руки… Они безвольно свисали вдоль тела и не реагировали на слабые попытки пошевелиться.

— Чем накачал?

— Понравилось? Добавить? — Усмехается и делает шаг ко мне. — Ты, сучка, не туда полезла. Жил я себе, никого не трогал, чего тебе нужно было? Какого хера всё испортила? — Выплёвывает мне в лицо, и я морщусь, ощущая на щеке его слюну.

— Твоя проблема была в том, Геннадий Петрович, что жил ты не правильно и людей дерьмовых в друзьях держал.

— В друзьях… — Довольно произносит. — И именно этот статус позволил Антону кое-что мне поведать…

Тело напряглось, откуда-то взялись силы, и я одним броском оказалась впритык к жирному ублюдку. Коленная чашечка хрустнула, Мазницын завыл и упал на пол.

Склоняюсь над ним, упираюсь рукой в горло и рычу:

— Если знаешь где Ваня — говори! Говори, тварь, и тогда оставлю в живых!

Он хрипит, изворачивается, рот открывает, словно рыба, выброшенная на берег.

Слегка отстраняю руку от горла, позволяя сделать вдох, и снова возвращаю на место.

— Знаю… Но не скажу! — Жму сильнее, и его лицо из красного превращается в фиолетовое.