«Нужно не забыть сказать кошкам, что жизнь все же прекрасна».

Вечером я окунулась в мир уличной еды. Если бы желудок был раз в пять больше, я, наверное, останавливалась около каждого продавца и покупала то одно, то другое. Но пришлось ограничиться питой с чевапчичами и стаканчиком с жаренными кусочками теста, облитыми золотистым сиропом. Егор не отпускал меня ни на секунду, будто я могла потеряться. Он всегда стоял рядом и так близко, что иногда наши локти соприкасались. Я отмечала это, и мне нравилось чувствовать себя защищенной. И когда нужно было купить пятый магнит, я уже не так сильно смущалась.

В апартаменты я вернулась уставшая и притихшая. День превратился в большой бархатный клубок яркого оранжевого цвета и занял половину души. Егор тоже был молчалив, и это отчего-то волновало, будто днем мы начали разговор, и он оборвался на полуслове. Мне стало значительно труднее поворачивать голову в сторону Егора.

– Я пойду спать.

– Спокойной ночи, – просто ответил он и нажал кнопку чайника.

Если бы мы находились дома, то мы бы и не увиделись до утра. Но здесь мне пришлось еще два раза посетить нашу общую ванную комнату, и краем глаза я постоянно выхватывала Егора. Он приготовил чай, устроился за столом, расслабленно положив ногу на ногу, и включил телевизор.

С осени меня весьма болезненно мучил вопрос, вот только раньше я не осмеливалась его задать. Да и вряд ли бы я получила ответ… А вот сейчас показалось, что смелости хватит, нужно только не струсить в последнюю секунду, не отступить. Приняв душ, надев пижамные бриджи и футболку, я сначала юркнула в комнату и убрала платье в шкаф, затем, сделав глубокие вдох и выдох, зашла на кухню и приблизилась к столу.

Невозможно было меня не заметить, но Егор не пошевелился.

– Я давно хотела спросить… м-м… – Похоже, на этом слова и закончились.

– Что? – Он перевел взгляд на меня.

– Ты осенью… уже давно… говорил… а, впрочем, я лучше потом…

Но сбежать не получилось. Стоило сделать лишь один шаг, как Егор мгновенно поднялся, поймал меня за руку и развернул к себе.

– Ты не задала вопрос, Дженни.

У меня было два варианта: или разглядывать его грудь, которую плохо закрывала расстегнутая рубашка цвета хаки, или посмотреть в глаза. Немного помедлив, я отыскала еще третий путь и уставилась на квадратный подбородок Егора.

Его пальцы чуть ослабили хватку, но все же не отпускали.

– Ты до сих пор считаешь, что именно я виновата в смерти Павла? – выдохнула я, отрезая себе путь назад. – Ты говорил, что если бы я с ним не встречалась, и папа не узнал бы о наших отношениях, то Павел не полетел бы на этом проклятом самолете. – Голос задрожал, нервы натянулись, и я вцепилась в край рубашки Егора. – Скажи честно, ты считаешь, что я виновата, да?

Земля точно перестала вращаться, а еще, наверное, погасли звезды, высохли реки, озера, моря, океаны… У меня было стойкое ощущение приближающейся катастрофы, потому что я вдруг поняла, что задать вопрос – это одна проблема, а вот услышать ответ…

– Посмотри на меня, Дженни.

Взгляд скользнул от подбородка Егора к его губам, носу, глазам…

– Просто скажи «да» или «нет», – прошептала я, боясь получить тяжелое обвинение.