Два дня до выходных пролетели совсем незаметно. Ларс почему-то не появлялся в Академии после посещения брата, и это одновременно и успокаивало, и вызывало опасения. Лично с братом бывшего парня я знакома не была, но о Рейстлине Кинстере ходили разные слухи. Блестящий ученый, чернокнижник, самый молодой архимаг, он предпочитал реже бывать в светском обществе и чаще в собственной лаборатории. И мне оставалось лишь надеяться, что он ищет способ снять заклятье с Ларса, а никак не метод, которым можно отомстить одной юной ведьме. Потому что месть чернокнижника – это страшно, месть умного чернокнижника, чей магический уровень превышает во много раз большинство моих знакомых – еще ужаснее.

Впрочем, ведьма я или кто? Тем более, ведьма со связями, а уж дедушка меня в обиду не даст. Да и если бабушка – верховная ведьма, это тоже много значит. С Мелисандрой Ленгтон только полный идиот захочет связываться. Вот уж кто истинная ведьма, до мозга костей. И хоть я искренне любила своих родных, не могла не признать, что Энтони Ленгтон заслужил памятник за долгие годы совместной жизни с бабулей.

Несмотря ни на что, визитам в семейный особняк я радовалась всегда. Особенно когда мы собирались всей нашей огромной семьей, что в последнее время случалось все реже и реже. Родители постоянно были в разъездах – отец служил послом. А моя старшая сестра Амелия в этом году защищала диплом в Королевской академии магии (где не было ведовского отделения), поэтому выбиралась на семейные ужины не слишком часто.

Но в этот раз руны так легли, что сестре удалось вырваться на выходные, и на ужине сидели вчетвером. Дедушка поочередно расспрашивал меня и Мелли о наших успехах, а потом вдруг неожиданно выдал:

– Я хотел вас обеих попросить, чтобы завтра вечером вы были дома. Мне тут пришло крайне любопытное письмо, – и он сделал многозначительную паузу, хитро поглядывая в нашу сторону. Я посмотрела на бабушку: судя по ее виду, она тоже не в курсе столь занимательного послания. Зря он так, зря… Ведьмы крайне не любят, когда от них что-нибудь скрывают, а уж если в таинственность играет собственный муж… В общем, не завидую я деду.

– И что же за письмо, Тони? – нарочито равнодушным тоном поинтересовалась бабуля, с силой сжимая в руках салфетку. Хотя бабушкой ее посмели бы назвать только мы с Мелли. Ведьма – она всегда ведьма. Внешне Мелисандра выглядела ровесницей нашей матери – стройная, моложавая, с искусно забранными в прическу каштановыми волосами и живым взглядом, она до сих пор притягивала взгляды мужчин. Да что там, говорят, на прошлом балу только чудом не случилась из-за нее дуэль! Есть на кого равняться, правда?

– Один интересный молодой человек попросил со мной встречи, чтобы поговорить о внучке, – многозначительно проговорил герцог. Почему-то сердце замерло в плохом предчувствии, но внешне я этого никак не показала.

– Дедуль, ты же сказал «молодой»? – не удержалась от шпильки Мелли. – Откуда у него внучка?

Сестре хорошо, за ней косяков точно никаких нет. Амелия вообще чудо как хороша во всем – за что бы ни бралась, все получается. И уровень магии у нее высокий, возможно, когда-нибудь даже станет архимагом. Да и внешне мы с ней полные противоположности – она яркая, элегантная блондинка с васильковыми глазами. Нас любили одинаково, но как-то с детства так повелось – я бабушкина внучка, а она дедушкина. Вероятно, это связано с тем, кто именно помогал нам развивать собственные силы, не знаю.

– Амелия, не смешно, – покачал головой дед, но по губам у него все равно скользнула улыбка, которую он всеми силами пытался скрыть. – Он хотел поговорить о ком-то из вас. Ничего не хотите мне сказать? – и снова хитрый взгляд. Мне даже стало интересно, на что он надеется? Что этот таинственный молодой человек утащит одну из внучек в Храм Всевышних? Так кем он должен быть, если дедушка согласен ему кого-то из нас доверить?

От проницательных глаз родственника нас спас вопрос бабушки:

– О ком ты говоришь, Тони? И почему ты так косишься на девочек? Уверяю тебя, если бы у кого-то из них был роман с кем-то, заслуживающим внимания, я бы об этом знала, – и такой спокойный тон уверенной в себе ведьмы. Впрочем, как иначе? Ведьма – она же от слова ведать. А ведаем мы много.

Хм… То есть, если я правильно понимаю слова бабушки, обо всех наших романах она в курсе? Только тот же Ларс, с ее точки зрения, не заслуживает ни малейшего внимания? Занятно, очень занятно.

– Я говорю о Рейстлине Кинстере, – сдался дед под прицелом сузившихся зеленых глаз супруги. – Очень милый и подающий надежды молодой человек.

Последние слова звучали уже приглушенно. Просто при упоминании этого имени нож, которым я как раз разрезала мясо, выскользнул из рук, и я была вынуждена лезть под стол, чтобы достать его. И заодно скрыть покрывшиеся жаром щеки. Просто я в такие совпадения верю не больше, чем в гуманность чернокнижников. Значит, меня ждут неприятности. И очень крупные.

– Я тебя умоляю, Тони, – расхохоталась бабушка. – Этого чернокнижника наши внучки могут интересовать только с научной точки зрения. Мелли, ты говорила, что недавно проект защитила? Может, он собирается тебе что-то в этой сфере предложить?

Святая женщина моя бабушка! Или до святости наивная, во что я ни верила ни капли. Ведьма она или кто? И, если уж она знала о моем романе с Ларсом, то не связать со мной появление его братца не могла. Ох, я прямо всей ведьминской силой чувствую, что меня ждет крайне занимательный разговор.

Но внимание на сестричку бабуля переключила крайне умело. Ну, а что? Подающая надежды магесса имеет гораздо больше шансов пересечься с чернокнижником-ученым, чем молоденькая ведьмочка. Логично же?

Амелия немного помолчала, словно что-то вспоминая. Потом выдала:

– Да, он был на защите. Но искренне сомневаюсь, что я могу ожидать от него предложения сотрудничества. Он меня чуть не завалил, – на этих словах сестра слегка поморщилась. Не любит она вспоминать собственные промахи. Да и не удивительно, они случаются крайне редко. И уж если Рейстлин Кинстер чуть не посадил ее в лужу, то я ему не завидую. Будь моя сестра хоть трижды магессой, мстительность у нее поистине ведьминская!