Я сама не верю в эту версию. Заказчик не меньше нашего заинтересован, чтобы все было в порядке. Никто в здравом уме не явится на приемку с испорченным оборудованием.

— Честно говоря, сомневаюсь. Мы уже давно работаем вместе.

— Тогда... что это?

— У меня нет версий, — после тяжелого вздоха сдается Алексей. — Одно ясно: попали мы капитально. Нет времени, чтобы все переделывать. Дополнительной бригады тоже нет. Придется нанимать кого-то на стороне и...

— И надеяться, что информация не попадет в сеть, — заканчиваю вместо Фролова.

— Последнее — самое главное, — соглашается он.

— Прораб сейчас на месте? — Я вновь оглядываюсь на детскую.

Ехать на объект с больным ребенком — не самая хорошая идея. Но внутренний голос подсказывает: там что-то нечисто и лучше увидеть все своими глазами.

— Да, вместе с помощником. У них впервые такие косяки. Пытаются понять причины.

— Отлично. Я сейчас к ним съезжу. Постараюсь что-нибудь разузнать.

***

Поездка на объект не приносит никакой ясности. Пока я в машине опрашиваю прораба, Ника терпеливо играет в куклы на заднем сиденье. Потом мы все вместе осматриваем парочку квартир и не находим ни одной причины для случившихся чудес.

— У меня фантазии не хватает, чтобы предположить, как это могло произойти, — сознается прораб.

— С работниками не было конфликтов? Ни у кого не было поводов для мести?

Я поглядываю на часы. Сейчас уже полдень и, если информация просочилась за пределы нашего офиса, должно начаться веселье.

— Нет. Хорошие ребята, все с опытом. Да и зарплаты приличные. Без просрочек и прочей ерунды. — Прораб опускает голову. — Грех жаловаться.

— Тогда...

В отличие от подчиненных, у меня есть одна версия. Она дикая, пугающая, но, кажется, единственно возможная. Чтобы ее проверить, нужно уточнить лишь одну деталь.

— Минуту. — Достаю телефон и набираю Фролова.

Он снимает трубку после первого же гудка: