— Света…

Черт.

Конечно, я понимаю, что этот разговор рано или поздно состоялся бы. Но все гораздо сложнее, чем казалось тогда.

— Знаешь, Вадим, тебе даже удалось меня заинтриговать, — с грустной улыбкой перебивает она. — Неужели осталось что-то, чего я тебе не отдала? Время, тело, мысли. Что еще?

— Я бы тебе вообще не рассказывал, — выдыхаю вверх облачком пара. На лоб мне ложится прохладная крошка, следом еще одна запутывается в ресницах… — Ты бы все равно узнала. Лучше от меня. Теперь я могу спокойно сказать, что больше недосказанностей не осталось.

— Понятно, — повторяет она, задумчиво глядя себе под ноги. — В принципе, твоя идеология опять оказалась жизнеспособнее. Не с неба же таким благам упасть.

Я ныряю рукой в карман и достаю из бархатного мешочка подвеску. Хотел в ресторане подарить, как положено, но внезапно понимаю и отнюдь не умом — вот он, тот самый идеальный момент. И никакой роскошью, никакими декорациями его не затмить.

— С неба, Светлячок, падают только снежинки, — Едва касаясь веду костяшками пальцев по волнам ее волос и задерживаю руку на уровне широко распахнутых глаз. — С первым снегом нас.

Света зажмуривается, порывисто впечатываясь губами мне в подбородок.

— Боже, Вадим! Какой ты у меня…

В моих висках пульсируют фейерверки. Бах… бах…

От грохота дух захватывает.

«Нас», «у меня» — это покруче бриллиантов. Это из себя не выцарапать, не вырвать.

— Примеришь?

Наши глаза встречаются.

Я дико хочу, чтобы она сменила украшение. Снежинку пусть проденет на цепочку. Кольцо — на безымянный палец. Все встанет на свои места. И наши отношения тоже.

Я помогаю расстегнуть цепочку, практически не дышу. Света медлит — буквально секунду, а мои мышцы ломит как от часовой нагрузки. Но нет, такой порыв если и был, то мне, наверное, привиделось.

— Спасибо, Вадим.

С ее ресниц срывается капля и это не талая вода.

Непродолжительный поцелуй подслащивает горьковатый вкус облома. Где-то между нами еще натянуто…