- Я уже думал, как сказать родителям, что ты сдох в подземелье, - продолжил мой братишка.

- Оу, ты правда удивлен? Как будто я могу так просто покинуть этот мир, - ответил я.

- Ты что… - лицо брата стало еще ближе и теперь совсем не скрывало излучаемой злобы. - Хорошо держишься для того, кого и за одного из членов семьи не считают. Я уж подумал, что ты решил сбежать от семейного испытания. На тот свет правда, - он засмеялся.

К нам подошел еще один парень. Он тоже был в тот момент, когда погиб настоящий Алексей Астрея. По-видимому, друг Егора.

Громила, под два метра ростом. Действительно внушительное телосложение давало понять, что он не пропускал тренировки.

- О, сбежать? Как я мог, мы ведь выпустимся из академии в один с тобой год, верно же, брат? - сказал я.

- На что ты намекаешь, сопляк? - Егор схватил меня за ворот формы.

- Братишка, некрасиво так делать на глазах у толпы. Мы ведь семья, - проговорил я мягким голосом, а затем изменил тон на более грубый. - Не хочешь отпустить меня?

- Нет, Серый, ты слышишь? - обратился Егор к другу. - Он нарывается ведь?

- Еще как, посмотри, как осмелел только из-за того, что выбрался из подземелья.

- Да, да, удивительно, как тебя не сожрала там какая-нибудь мышь. Неужели кто-то помог? - с ехидной улыбкой продолжал Егор, не отпуская меня.

Я взял брата за руку и ударил его по ногам. Он нелепо перевернулся и упал, зависая в сантиметре от пола.

- Ой, извини, - сказал я, держа Егора за руку. Только это отделяло его лицо от пола.

Этот идиот самостоятельно вырвал руку из моей хватки и шмякнулся лицом.

По всей аудитории прошлась волна неконтролируемого смеха, послышались приглушенные перешептывания.

- Эй, ты что себе позволяешь? - теперь меня схватил дружок Егора, хотя по виду, он больше походил на шестерку.

- Отпусти, - сказал я, сдавливая руку парня.

Громила удивленно посмотрел на мою худую руку, сжимающую его. Несколько мгновений он не предпринимал никаких действий, но затем отпустил меня.

- Черт, - сплюнул Егор, вставая. - Ты и правда берега попутал, братец. Родители не похвалят меня, если изобью тебя до полусмерти, что странно. Все же ты никчемный маменькин сынок, который и меч в руки не брал никогда. Раз избавляться от тебя, то какая разница сегодня или через три месяца, после выпуска?

- Какие неподобающие слова ты подбираешь, обращаясь к своему кровному родственнику, - ответил я, не меняясь в лице.