– Надеюсь, к нашему возвращению это уберут, – шелк обволок ее слух, и Оливия обернулась, встречаясь с настоящим Даниэлем. Он подошел так тихо, что испугал ее.
– Если не уберут, сожгу лично, – прошептала она, хотя думала о другом. Этот плакат был чарующим, завораживающим, противоречащим всем канонам ислама и, что странно, самой авиакомпании «Arabia Airlines», которая была против отношений на борту. И тем не менее Мухаммед дал согласие на такую вольность – капитан и стюардесса улыбаются друг другу. Надпись сверху: «Все лучшее мы дарим вам». Но она не подходила к снимку.
– Я бы назвала: «Все лучшее – это пережитое плохое». – Оливия вспомнила Гамбург и купание в холодном бассейне, страх от полета на высоте сто футов с резким разворотом.
– Все лучшее – это забытое старое. – Даниэль мечтал потерять память в отпуске и никогда больше не вспоминать эту девушку.
Он обошел Оливию и направился к выходу, слыша голоса своего экипажа у себя за спиной. Теперь и они увидели рекламный плакат и активно его комментировали. Но он не хотел слушать, удаляясь все дальше и дальше, пока голос Оливии не остановил его:
– Вчера не успела сказать тебе спасибо, ты так быстро ушел.
– Быстро? – усмехнулся он и пошел дальше. – Еще часа два возился с твоим краном.
– Я уснула, – солгала девушка. – Спасибо.
– Пожалуйста.
– Ты забыл свои инструменты.
– Оставь их себе.
Капитан говорил сухо, казалось, его голос превратился в скрежет металла. Оно и к лучшему. Отдалиться от Даниэля было просто необходимо.
Они ступили на борт самолета и пошли в разные стороны.
Глава 28
Работать в середине салона оказалось сложнее – пассажиров больше, и Оливия стерла все ноги, разнося еду, напитки и пледы. Не было времени думать о себе, лишь Нина, работающая рядом, временами напоминала о рекламном плакате в аэропорту:
– Это просто фантастика! Фотография лучше, чем у нас с Марком. Ты прославилась на весь Дубай!
– Так уж на весь, – недовольно отвечала Оливия.
– Если бы я не знала, что вы работаете в одном экипаже, подумала бы, что между вами что-то есть, – Нина хитро улыбнулась, поглядывая на подругу. – Как мы выяснили, все пилоты – кобели и Даниэль один из них, но все-таки не думаю, что он потерял свою недоступность.
– Не потерял. Будь уверена.
Свободная минута выдалась лишь за два часа до посадки. Пассажиры спали, и Оливия села в свободное кресло, смотря в иллюминатор и любуясь белоснежной ватой, отделяющей их от земли. Она вспомнила маму и ее рассказ о том, как они с отцом впервые увидели друг друга на рейсе в Рим. Наверное, мама порхала от счастья весь полет и ей некогда было любоваться небом и облаками.