— Ее Светлость Анна Аврора, похоже, очень шокирована вчерашним. Она всю ночь плохо спала и кричала во сне.
Ну да. Мог бы и сам додуматься. Она ведь не видела раньше смерть. Помню, как я впервые столкнулся с ней, когда мой отец прямо улице зарубал имперского солдата, посмевшего ударить маленького сироту-нордорийца. Мне было шесть. Тогда я впервые увидел воочию бунт. В ту же минуту началось массовое побоище. Имперские стражи, коими были полны улицы и административные здания, увидев это, решили немедленно наказать отца. Но они просчитались, что на тех же улицах были нордорийские воины, в тайне прятавшие под полами одежды самодельные мечи и кинжалы.
Они не дали задержать моего отца. Нордорийцы сражались за честь обиженного ребенка, как за собственную. Эта потасовка переросла в бой, длившийся несколько дней, по окончанию которого, был заключен зыбкий мир, на условиях автономии для нордорийских провинций, главой которой избрали моего отца. У имперцев не было иного выхода, иначе бы они и вовсе потеряли наши богатые золотом и драгоценными камнями земли. Но нам было мало этого. Мы не хотели довольствоваться половинчатым подневольным положением. Это была лишь репетиция, чтобы сегодня восседать на их троне.
Тогда я долго еще не мог забыть этого. А потом опостылел. Я привык к этому и принимал смерть от меча, как нечто обыденное. Меня не могли впечатлить, а тем более напугать отрубленные головы, вспоротые животы и прочие ужасы войны. Но Анна Аврора — не я. Она вряд ли свыкнется с этим. Ей кажется это чем-то страшным и диким.
— Больше дров в камин. Ее Светлости нужно будет примерять платья. Она не должна мерзнуть.
Я не собирался откладывать примерку. Времени и так было в обрез. Обычно такие торжества, как свадьба, готовят месяцами, а не за две-три недели, как мы сейчас. Портнихи даже не определились с фасом. Оказывается, там должно быть еще много слоев у платья, традиционных вышитых узоров и прочего, чего они могли не успеть.
Лекарь не заставил себя долго ждать. Седовласый, сморщенный старик, казалось, терял всякое понятие субординации, когда дело касалось его больных.
— Опять обижают мою ненаглядную пациентку! — проворчал он заходя в покои.
Согнутый в три погибели пожилой мужчина быстро, насколько позволяла его уважительная старость засеменил в сторону Анны Авроры. Он даже имел наглость «выгнать» меня с ее кровати, бухча себе что-то под длинный крючковатый нос. Он внимательно пощупал ее запястье, сосредоточено при этом что-то подсчитывая, потом зачем-то осмотрел лодыжки, ощупал лоб, а после уткнулся своим носом в свой кожаный коричневый чемоданчик. Он достал оттуда трубку, напоминавшую музыкальный инструмент, только маленький. Старик разворотил ворох меха и одеял, что я соорудил над герцогиней и…
— Я попрошу всех мужчин покинуть покои на некоторое время. — деловито заявил он.
— Вы же сам мужчина! — возмутился я.
— Мужчина я дома со своей старухой, а здесь я лекарь, Ваше Высочество. Вы только представите реакцию Ее Светлости, если она узнает, что я прослушивал ее грудь в присутствии целого отряда воинов?
— Отвернулись все. — приказал я, восседая на кресле рядом с кроватью Анны Авроры.
Но старик не спешил приступать к своим обязанностям. Он возмущенно вскинул бровь, глядя на меня снизу вверх. Даже сидя я был намного выше этого вредного старикашки. Но у меня не было выбора. Он был личным лекарем погибшего Императора и считался одним из мудрейших врачевателей в государстве.
— Пошли вон. — сказал я и вся моя многочисленная свита с охраной и стражами герцогини незамедлительно исполнили мой приказ.
— Вы тоже, Эрл Витторио. — никак не унимался старик.
— Я никуда не уйду.
Еще чего? Оставить ее тут? Одну и без всякой охраны? Нет уж увольте. Я один тут прекрасно справлюсь с ее защитой получше всего того отряда. Да и, кроме того, я уже видел ее… Всю. Когда обтирал водой с уксусом во время лихорадки, когда делал ей компрессы и спасал ее от самоубийства в купели. Так что ничего нового я не увижу. А этому старперу я не доверяю. Он имперец, а не нордориец. Я не позволю его сморщенным рукам лишний раз без надобности касаться Анны Авроры. Хотя какое мне дело, кто там ее касается?
«
— Но…! — попытался возмутится старый лекарь.