Он всю неделю был очень напряжен. Все свободное время изучал ее документы. Засыпал с заметками на ночном столике, просматривал их последним делом перед сном.
– Не знаю, ощущение странное. Честно говоря, я привязался к ней сильнее, чем раньше. – Он притянул меня к себе, я прижалась к его груди. Мне нравилось ночью засыпать вместе. Это лучшая часть выходных. – Мне словно жаль, что я больше ничего не могу для нее сделать.
Я сама чувствовала то же, когда в первый раз столкнулась с жестокостью по отношению к ребенку. Первый случай не забывается. У меня это был десятилетний мальчик со сломанным носом, которого привела мать. Она пыталась убедить нас, что он просто упал, но что-то в его поведении возбуждало подозрения. Мы оставили его в больнице до приезда социального работника, и тогда он наконец признался, что отчим ударил его по лицу за то, что мальчик случайно разлил пиво. Я несколько недель все время придумывала повод позвонить ему и проверить, как у него дела, потом моя начальница заставила меня прекратить. У меня не было выбора, оставалось смириться. Наверное, Кристоферу понадобится еще больше времени, чтобы отпустить Джейни.
– В ближайшее время она никуда не уедет, и тебе нужно будет следить за ее восстановлением и реабилитацией, – сказала я, поглаживая его руку.
– Я просто хотел бы сделать больше. Но основная часть лечения связана с вопросами питания. Там мне делать нечего, – он раздраженно потряс головой. – Нечего.
– Как работает таймер? – спросила я.
Одна из медсестер принесла старомодный кухонный таймер, чтобы Джейни могла определить, когда в следующий раз сможет поесть. Предполагалось, что часы помогут ей успокоиться.
– Она все время на него смотрит, но я не уверен, что от этого есть толк. Они и на доске записывают время еды, – сказал он и замолчал. Минуту я думала, что он уже уснул, а потом он сказал: – Надо завтра перед работой заскочить в магазин купить маркеры, чтобы посетители могли расписываться на ее гипсе и она сама могла его раскрасить, если захочет.
– О, крутая идея. – Я приподнялась и крепко поцеловала его, обвивая шею руками. – Из тебя выйдет отличный папа. Самый лучший. Я уверена. В последнее время у нас было много дел, но теперь все устраивается, и мы можем снова смотреть на анкеты.
Дело № 5243
Допрос Пайпер Гольдштейн
– Пока мы считали, что Джейни всего три года, мы не рассматривали ее как достоверный источник информации, но все изменилось, когда выяснилось, что ей шесть. Она дала делу прорыв, – мне наконец перезвонила моя начальница. Она пообщалась с адвокатами и сказала, что я должна помогать офицерам чем только могу, что не надо ничего скрывать. Несмотря на разрешение адвоката, я все равно соблюдаю осторожность в словах. – Мы стали задавать ей серьезные вопросы, допытываясь, что же случилось до того, как она попала в больницу. Мы давили сильнее, чем раньше.
– Как она реагировала? – спросил Рон.
Сейчас мы остались вдвоем. Люк вышел за кофе. Мы уже больше часа тут сидели, и всем нам надо было взбодриться. Надо было попросить его принести еще что-нибудь съестное из автомата. Я с завтрака ничего не ела.
– В прошлые встречи я задавала ей только вопросы, позволяющие ответить да или нет, и носила с собой Айпад, ожидая, что придется использовать специальную программу для общения с неговорящими детьми с аутизмом. Хотя ей было шесть, мы думали, что речевое развитие отстает. Но программы не потребовалось. Она могла ответить на все мои вопросы. Когда она открылась и заговорила, я поверить не могла, как хорошо у нее поставлена речь, она же, наверное, никогда не ходила в школу.
– Она сообщила что-либо о своей матери? – В нем снова проснулся интерес.
Я покачала головой.
– К сожалению, – я не собиралась направлять его по ложному следу. Мне следовало тщательнее подбирать слова. – Она по-прежнему отказывалась говорить о матери, или о ком-либо еще, зато рассказала, где она жила.
– Она описала трейлер?
– Да, очень подробно, с точностью до черных мусорных пакетов на окнах.