За прошедшие после возвращения брата месяцы мы почти не общались между собой, знал от отца, что он пошел работать в строительную компанию, долго там не удержался, сам уволился, думаю, стал там изгоем и не выдержал издевательств. Отец взял его к себе, как и меня, учеником, оберегает старшего под своим крылышком, среди рабочих к Коле вовсе не доброжелательное отношение. Я нередко захожу в цех к отцу навестить его и других знакомых, услышал, как один из старых рабочих высказывался о нас:
- ... два сына у Витьки, как будто от разных отцов. Один удалец хоть куда, второй же ... Эх, что армия с нашими детьми делает! Уходят нормальными, а приходят ... такими.
Мы с Наташей каждое воскресенье навещаем родителей, Николай, едва поздоровавшись с нами, уходит в мою бывшую, а теперь его комнату, сидит там как бирюк, безвылазно. Ни я, ни Наташа, не говорим с родителями о Коле, понимаем, у них сердце кровью обливается по старшему сыну, такому молодому и уже пропащему, почти нет надежды на лучшее. Когда же у меня с невестой стали получаться взаимодействия в поле энергетики, она спросила у меня:
- Сережа, как ты думаешь, можем ли мы помочь Коле? У него что-то с психикой сломалось, может быть, как-то подлечить его?
- Не знаю, Наташа, - отвечаю, а сам задумываюсь, что же можно предпринять, потом продолжаю, - слишком сложно у него, чтобы так с нахрапа браться за него, можно только навредить. Будем думать, мы пока слишком мало знаем и умеем.
Мысль о лечении брата засела в голову, свербит мою душу, мне неспокойно видеть, как мучаются родители, страдает Коля, пусть он и не говорит об этом. Мама водила его к психиатру и гипнологу, те только качали головой, ничем помочь не могут. От отчаяния уже ходила с ним к бабке-знахарке, та поведала, что видит в Коле червя, поедающего душу, но как его вывести, не знает, не в ее силах и умениях. Уже после своего дня рождения заехал в центральную библиотеку, поискал в медицинских изданиях материалы по состоянию брата. Ничего существенного по лечению не нашел, только небольшую информацию о психопатических расстройствах личности, хотя бы отчасти объясняющую происходящее с Николаем. Явного психического заболевания у брата не обнаружили, от чего лечить - неизвестно, но то, что ему плохо - видно всем близким.
Долго сомневался с вмешательством в психику Коли, потом все же решился, и то ограниченно, в чувственной сфере, без клинических операций. Как у врачей, с тем же условием - не навреди. Посчитал, что поддержка положительного эмоционального фона доставит ему хоть какую-то радость, добавит уверенности и оптимизма, и уж никак не нанесет урон. Обдумал возможные действия с внушением нужных эмоций, варианты процедуры, посчитал, что помощь Наташи может понабиться, с нашей общей энергетикой будет легче добиться успеха. Предложил Наташе, она без промедления согласилась, вместе еще раз прошли все этапы совместных мер и шагов. Запланировали провести лечение в ближайшее воскресенье, заранее предупредил отца о нашем намерении. Он встревожился, но я его успокоил, заверил, что процедура вреда не принесет.
Когда мы с Наташей пришли в родительский дом, а Николай тут же собрался уйти к себе, я остановил его, попросил переговорить у него в комнате. Он насторожился, потом нехотя согласился, не стал закрывать за собой дверь. Я успокаивающе кивнул матери, тревожно смотревшей на нас, отец уже рассказал ей о нашем плане, шепнул Наташе подождать с родителями, сам прошел за братом. Немножко беспокоился в душе, какое-то сомнение в согласии Коли на сеанс оставалось, он в последнее время вообще чурался меня. Брат стоял в середине комнаты, отчужденно, исподлобья смотрел на меня, наверное, ожидая, как и от всех, неприятностей. Слегка улыбнулся, заговорил насколько возможно мягким тоном, одновременно проецируя своим полем ауру доброжелательности, как было с Сержем:
- Коля, я хочу помочь тебе. Знаю, тебе сейчас трудно, мы все - и мама, и папа, и Наташа, - переживаем за тебя. Сейчас у меня появилась хорошая возможность сделать тебе хоть немножко легче, мы с Наташей поработаем с твоим биополем. Тебе ничего не надо делать, просто посидишь с нами, только почувствуешь, что тебе станет лучше. Ты же веришь, что мы тебе поможем, ведь так, Коля?
Коля поддавался труднее, чем Серж, но все таки я смог продавить выставленный им щит недоверия, за которой он прятался, как улитка в раковине. Почти как сомнамбула, с отсутствующим выражением на лице он все же кивнул мне, я попросил его присесть на койку, мы сейчас все приготовим. Когда он послушно уселся, я спокойно вышел из комнаты, тут уже быстрей затормошил других, взял у родителей ковер и подушки, вместе с Наташей вернулся к брату, он сидел как застывший, даже не повернул голову. Постелил ковер и подушки, усадил Колю, затем с подругой сели по обе стороны от него, взяли за руки, затем по моему кивку приступили к сеансу выхода в ментал.
Мы с Наташей общим полем тянули за собой сознание Николая, а оно, как неподъемный якорь, не поддавалось, напротив, выбрасывало нас в реальный мир. Мы видели его застывшее лицо, равнодушное, никакие эмоции не отражались на нем. После нескольких попыток я остановился, стал вглядываться в тускло светящуюся бледно-зеленым цветом ауру брата, заметил внутри нее тоненькую червоточину, через которую наша энергия рассеивалась в окружающем поле. Принялся накладывать на нее пластырь из сгустка своего поля, он также растворялся и бесследно исчезал. Я у же стал паниковать, что ничего у нас не выйдет, когда получил волну покоя от подруги, она привела меня в себя. Стал искать выход, наконец, пришла мысль использовать собственную материю из энергетики подопытного, стал закручивать спирали нитей, пронизывающих всю его ауру и только таким путем удалось закрыть канал утечки энергии.
Потом стало легче, первым же рывком вытянули Колю, вернее, его сознание в прекрасный мир ментала. Призрачное тело брата застыло в недоумение, для него открывшаяся картина представляется чудом, потом замечаем на бесплотном лице восхищение и счастливую улыбку ребенка, попавшего в мир доброй сказки. Мы держали его за руки, показывали невообразимую красоту созвездий и туманностей, причудливых сплетений разноцветных линий, перед нами проносились огоньки, играясь с нами, прозрачные птицы и бабочки плели хоровод, все вокруг вносило умиротворение и радость в страждущую душу. Мы оставались здесь долго, давая возможность Коле в полной мере насладиться красотой и упокоением восхитительного мира, только когда он устал, стал засыпать на наших руках, вынырнули обратно. На лице живого Николая расцвела улыбка, он тихо спал, наверное, все еще видел звезды и огни, сказка перешла в его сон, давая покой истерзанной душе.
Глава 7
Мы сидели за столом, родители слушали нас в тревожном внимании. Я рассказал, что у меня и Наташи пробудились экстрасенсорные способности, мы научились видеть неощутимый обычными чувствами мир вокруг каждого из нас, полный чудес и неизведанного. И вот сейчас показали его Коле, его закрытая страхами и неверием душа раскрылась целительной красоте, мир и радость вошли в него. Пусть ненадолго, пока спит, он позабыл о жестоком реальном мире, нанесенных ему обидах и унижениях, о сломленной гордости. Надо окружить его заботой и лаской, когда проснется, Коля сейчас как маленький ребенок, поверивший в сказку, и нельзя допустить нового разочарования. Наташа еще добавила, как жадно Коля внимал в том призрачном мире всему происходящему вокруг, тянулся к светлячкам и звездам, подставлял ладони бабочкам, его душа слилась с чарующей средой, растворилась в ней, все страхи рассеялись темным дымком.
Родители верили и не верили нам, слушали, затаив дыхание. Я видел в их глазах надежду, что вдруг все правда и Коля поправится, но убеждать их в благополучном исходе не стал. Надо, чтобы сам Николай поверил в себя, а до этого еще нескоро, мы сделали только первый шаг. Перед уходом напомнил, что больному, а брат, несмотря на заверения врачей, именно такой, нужно внимание, но сюсюкать не стоит, все же он взрослый, почувствует неестественность подобного отношения. Пообещал зайти к вечеру, когда Коля проснется, переговорю с ним, надо как-то закрепить положительную психологическую установку, ему ведь жить в реальной обстановке, постоянно опекать не можем. Мама обняла нас с Наташей, только сказала: - Спасибо, - и мы пошли к себе, сами радуясь своему первому успеху в новом, пока малоизведанном пути, который открыл нам полный тайн прекрасный мир.
Коля проснулся поздним вечером, уже стемнело. Я пришел раньше, ужинал с отцом, мама же отказалась, просто сидела с нами на кухне. Мы услышали, как завозился в своей комнате Николай, потом встал, включил свет, через минуту вышел к нам. Сразу привлекло внимание его лицо, все еще заспанное, но с совершенно новым выражением - недоумевающее, с несмелой улыбкой, в глаза блеск удивления, вместо привычного нам отчуждения и мрачности. Мама поторопилась встать и подойти к нему, спрашивая:
- Коленька, с тобой все хорошо, как себя чувствуешь?
Брат встал перед ней, огляделся, не отводя глаза при встрече с нашими, как обычно делал раньше, постоял задумчиво, как будто прислушивался к себе, а потом ответил:
- Да, мама, хорошо, - немного помолчав, повторил, - да, хорошо.
Мать засуетилась вокруг него, усадила за стол на свое место, налила ему супа, он приступил к ужину. Мы не стали отвлекать Колю, продолжили свои разговоры по работе и дому, после, когда он поел, я попросил поговорить со мною. Брат согласился без прошлого сопротивления, даже с готовностью, мы встали из-за стола, он вслед за мной поблагодарил маму за ужин, что ранее за ним не замечал, и мы прошли в его комнату. Он сел на койку, я на стуле перед ним, помолчали недолго, Коля не пытался начинать разговор первым. Спокойным негромким голосом завел свою речь: