— Холь[1]! Снежана, мичосё[2]! Ну и на фига ты его пригласила?! Оттокэ[3]!

Происходящее так возмутило брюнетку с красивыми раскосыми глазами, что она от злости аж руками замахала, как мельница, что никак не подобало солидной девушке. Она поспешно прикрыла лицо четвертым из девяти лисьих хвостов и на всякий случай спряталась за дерево, чтобы только что вошедший в сад высокий мужчина не заметил ее.

— Ду́ри, не дури́! — Подруга, блистая перламутровой чешуей русалочьего хвоста, попыталась вытащить беглянку, но лишь только порвала жемчужный браслет. — Чугулле[4]! Это же подарок свекрови! А ну помогай собирать, а то она всех прибьет.

— Гочжё[5]! — огрызнулась кореянка. Вместо того, чтобы готовиться к церемонии, она ползала по земле с охапкой рыжих хвостов, от которых нещадно чесалась спина. — Сама виновата. Откуда он здесь взялся?

— Не знаю, мама, наверное, пригласила. Она же в восторге от него.

Девушки, громко переругиваясь на корейском, собирали рассыпавшийся жемчуг, который, как назло, будто ягоды земляники кинулись врассыпную и попрятались под сочными зелеными листьями.

Дурианна всегда мечтала стать успешной и уверенной в себе женщиной. Но она ничего не могла с собой поделать: когда они со Снежаной рядом, то вновь превращались в двух растрепанных дурех.

— Вам помочь? — её рука неожиданно наткнулась на широкую мужскую ладонь, когда она потянулась за жемчужиной, которая откатилась особенно далеко.

Дури медленно подняла взгляд и увидела перед собой молодого мужчину с бледным лицом и чёрными губами. Он был одет в костюм Тёмного жнеца — мифического персонажа из корейских преданий, который, согласно легендам, помогает душам перейти в иной мир.

«Видимо, конец мой близок», — подумала брюнетка.

— Кэнчана[6], оппа! — отмахнулась она и, несмотря на первоначальное смущение, нежно улыбнулась.

Она всегда улыбалась, когда слышала его голос.

Даже последние шесть-семь лет слушала один малоизвестный подкаст только потому, что у него и ведущего очень похожие голоса. Таким образом она пыталась сохранить рядом с собой хотя бы частичку того, кто ей так дорог.

— Дури? — Юра не сразу узнал подругу.

У него случайно не сорвалось с губ привычное “Пого щипо” — “Я скучаю по тебе”.

За все эти годы Юрий намеренно рисовал в голове образ располневшей Дури с тройным подбородком, чтобы легче мириться с ее отсутствием в своей жизни. Но в глубине души понимал — даже если бы она весила центнер и ее лицо было усыпано бородавками, его чувства не изменились бы ни на йоту.

Однако, как назло, перед ним предстала сама совершенная женственность в костюме Кумихо — лисы с девятью хвостами. Дури излучала роковую чувственность: короткая облегающая юбка соблазнительно обнажала стройные ножки, а оранжевая кожаная курточка с глубоким декольтированным вырезом на спине будоражила фантазию, обрисовывая точеную фигурку. Пушистые лисьи ушки на макушке и девять роскошных рыжих хвостов, развевающихся следом, дополняли ее пленительный, дразнящий образ.