Я выключила свет, придвинула к кровати стул, чтобы сидеть рядом и гладить Шар по волосам. Когда сон наконец её сморил, я засмотрелась на новые рисунки Руби, развешанные в ряд под ночником. Палки, огуречики, каракули, под каждым шедевром — комментарии Руби, выведенные рукой Шар. Мы с мамочкой, если бы я была русалкой, а мамочка нет. Волшебный кот, он съел такое яблоко. Папа стоит на спине единорога и танцует. Я сжала зубы. Любой уважающий себя единорог сбросил бы к чёртовой матери Филлипа Бакстера. Я сидела рядом, пока Шар не затихла, как бедная измученная Руби. Тогда я спустилась вниз, достала из сумки телефон. Я уже знала, что увижу сообщение от Ру. И увидела.

220 тысяч. На адвоката по разводам тебе хватит.

Прямолинейнее, чем я ожидала. Я ожидала язвительного намёка или, может быть, просто беззаботного «Увидимся в понедельник».

Но она решила вести переговоры. Она понимала — то, что она сделала, может завести меня слишком далеко. Так и вышло. Я была на грани, о которой даже не подозревала. Сейчас я уже не могла думать о Луке и о любой другой причине, по которой земля должна носить Анжелику Ру.

У меня было на что ставить. Мэдди безо всякого шантажа подарила мне новую игральную карту. Сиэтл, сказала она. Ру слишком быстро сделала свой ход. Если бы она совершила это в воскресенье, а лучше даже утром понедельника… Но она дала мне время поразмыслить, и с Божьей помощью я собиралась обратить это время против неё. Довести её проклятую игру до конца.

Я прошла в светлую бело-голубую кухню Шар, села за стол, встроенный в кухонный уголок. Мой кабинет — так называла кухню Шар. Вновь посмотрела на сообщение Ру.

Тот факт, что она начала вести переговоры, доказывал — она понимала, что я близка к срыву, не смогу просто согласиться. Я начну врать. Она это знала.

Наконец я ответила:

150. Разводы нынче дороги.

Должно быть, телефон был у неё под боком, потому что она мгновенно ответила:

200. Последнее слово. Хоть одним пенни меньше, и я потеряю интерес.

У Шар оставалось сорок тысяч, но цифры не имели значения. Я решила, что отправлю Ру в ад, прежде чем она увидит хоть десять центов. Я подождала, будто раздумываю. Не отрываясь, смотрела на время, пока не прошло три минуты. Потом написала:

Ладно. Увидимся в понедельник. Днём.

Хорошая девочка, ответила она. Вот и всё. Ни слова о Шарлотте. Ничего личного. Никаких подначек. Довольно умно с её стороны, но всё же недостаточно умно.

Чёрт бы побрал её щедрое предложение. Её скидки на шантаж. Она ударила меня в слабое место, и я собиралась ударить её в ответ. Как можно больнее. Я подождала, пока загрузится старый компьютер, про себя поблагодарила Мэдди за импульсивный характер и болтливый язык.

Ру не думала, что я смогу узнать о её прошлом до понедельника. Но она не подозревала, что я знаю про Сиэтл.

Я представляла себе, что именно ищу — она проговорилась в «Рози Б». Она убегала от мужчины. Может быть, мужа, может быть, отца Луки, этого я точно сказать не могла. Но могла сказать, что он опасен и что я отчаянно хочу найти этого человека, так жестоко её избившего. Этот человек был заряженным оружием, и я готова была нацелить его на Ру. Пусть случится то, что случится.

Может быть, он её убьёт.

Я надеялась, что он её убьёт.

Если он это сделает — окажется в тюрьме, и тогда Лука будет в безопасности.