Да и мыслями он был далеко, там — на озере. Как она на него смотрела… С любопытством, замешанном на страхе. Стройная, крепкая и такая красивая. Он видел, как блестят ее глаза — торжеством и справедливостью. До чего же ему в тот момент хотелось сжать ее в объятьях, но он только и мог, что смотреть на нее, скованный недвижимостью.

Заклятие ослабело довольно быстро — она не обманула, и сразу же Гордей понял, что наказали его неоправданно жестоко. Маленькая ведьма не рассчитала свои силы. Но как хороша была чертовка в момент торжества!

Дверь в сени распахнулась и вошел высокий старец. Гордей не знал точно, сколько лет Матвею, но тот был главным и самым мудрым в клане отшельников. Правда альфой себя называть отказывался и другим запрещал. Да и поселение из пятнадцати особей с трудом можно было назвать кланом. Все они жили в большом добротном доме, построенном когда-то тем же Матвеем. Не принял он и дара, что хотел преподнести ему Гордей, когда разрешили ему обосноваться в клане. Все, как один, отшельники отвергали материальные блага. Что ж, к их добровольному выбору стоило отнестись с уважением, и о деньгах Гордей больше не заикался.

Матвей склонился над Гордеем и аккуратно ощупал его бок.

— Сломано два ребра, — прозвучал ровный и сильный голос старейшего. — Пойду, приготовлю компресс. Пару дней придется отлежаться…

И все. Больше он ничего не сказал и не спросил. В этом был весь Матвей — чуждый любопытства и чужих проблем. Настоящий отшельник.

От травяного компресса боль сразу притупилась. В травах Матвей знал толк, ими и лечил своих медведей.

Гордей задремал, и разбудил его приход Лили. Она тихо опустилась на его кровать и спросила:

— Как ты?

— Лучше, — улыбнулся он и только сейчас понял, что проспал до вечера, за окном уже сгущались сумерки.

— Завтра будешь как новенький — Матвей знает в этом толк, — кивнула Лиля, но осталась все такой же серьезной.

— Лиля, — позвал Гордей. — Что тебя тревожит?

Женщина с неохотой оторвалась от созерцания леса за окном и перевела взгляд на него. Теперь на ее лице он отчетливо читал работу мыслей, как и не желание ими делиться.

— Лиля, ты что-то узнала?

Интуиция Гордею подсказывала, что речь пойдет о Рите, если, конечно, Лиля захочет говорить. Молчание продлилось еще какое-то время, но в итоге медведица вздохнула и произнесла:

— Духи показали мне ее. Защита пала и теперь она уязвима. И враг совсем близко, — совсем тихо добавила. — Это еще не все, — вскинула она голову, хоть Гордей и не собирался перебивать ее. Он размышлял, как ему быть дальше, как оградить Риту от опасности. Голова его оставалась холодной, хоть сердце временами и заходилось от страха. — Она опасна! Для тебя… Она не простит тебе того, что ты с ней сделал. И она будет бороться с собой и с тобой! — твердо закончила Лиля и встала с кровати. — Думай, Гордей, так ли тебе это надо.

Лиля ушла, так и не дождавшись от него ответа. Да и что он мог сказать? Что и сам не знает, почему так печется об этой девчонке, которая способна его убить одним заклинанием. Он и сам себя не понимал, разве что каждый раз думая о ней, чувствовал прилив неконтролируемой страсти. Вот и сейчас он захотел ее до боли в паху, стоило только вспомнить ее в лощине.

Уже наступила ночь, когда Гордей понял, что должен делать дальше. Он встал, ощутив легкое покалывание в боку. Резкой боли уже не было, и это радовало. Спасибо Матвею! Покинув свою комнату, Гордей прокрался по дому, в котором уже все спали. На поляне обернулся и углубился в лес.

Сначала он шел медленно, но постепенно поступь медведя становилась все быстрее. Чем ближе становилось село, тем больший страх он испытывал. Интуиция уже даже не предупреждала, а кричала дурным голосом. Что-то случилось! Что-то страшное.

Медведь вылетел из лесу и рванул через поле, не в силах оторвать взгляда от огромного ярко-полыхающего факела на том месте, где еще утром находился дом Риты.