БОМ-бом-бом. БОМ-бом-бом. Раз. Два. Три…
— Новый год, — прошептала Люся, озираясь и смотря на часы, отбивающие удары.
Когда раздался последний удар, открылась крышка и из нее вывалилась игрушка потешника — ярмарочного актера, веселящего народ.
— А-ха-ха-ха-ха… А-ха-ха-ха-ха-ха… А-ха-ха-ха-ха… — раскачивался потешник в разные стороны, заливаясь идиотским смехом.
Я покосилась на Ашшура, и тот, повинуясь моему желанию, спалил и потешника, оставив от часов останки из угольков.
— Все пропало! Все! Это конец! Никакого праздника! Никакого Нового года! — закричала Люся со слезами на глазах и гневно затопала ногами, сжав руки в кулаки.
Все потрясенно смотрели и не знали, как утешить попаданку. Лишь один василисуш, превратившийся в геккончика, юркнул к Люсе на плечо, а потом и залез на голову, поглаживая и успокаивая.
— Весело! — заявил он.
И тут Люсю прорвало. Она зарыдала и, бросив все, пошла по направлению к общежитию.
Я шла перед потрясенными студентами, которые расступались, давая мне дорогу, пока не уткнулась в кого-то. Что за идиот еще на моем пути? Я сейчас не в настроении. Подняла голову, решив сказать что-то резкое, но так и застыла с открытым ртом.
На какой-то миг или два мне даже показалось, что я вижу дядю Колю. Такие же добрые водянистые голубые глаза, от которых лучиками расходится сетка морщин. Ласковый мудрый взгляд, обволакивающим теплом, как нежным облаком. В котором хочется греться, как в лучах солнца, как можно дольше.
Передо мной стоял Дед Мороз. Как с картинки, и даже лучше. В красной шубе с белыми узорами до пят. Шуба была подпоясана золотым кушаком, а между расходящимися полами виднелось серебристое платье-кафтан. К шубе прилагались шапка, рукавицы и белая окладистая борода. Кустистые брови выразительно были приподняты вверх.
— Куда это ты, девица-красавица, собралась? — остановил он меня густым басом.
Я словно опять дядю Колю услышала.
— Доброго новогоднего дня! Ждали? Праздник без меня не начинали? Опоздал я к вам немного, далека была дорога, сквозь леса, снега, метели, еле-еле к вам поспел я, к вам домой на праздник яркий, чтоб вручить свои подарки!
Поскольку я стояла, так и открыв рот, он добро усмехнулся и спросил:
— Тепло ли тебе, девица, тепло ли тебе, красная?
— Тепло, дедушка, — машинально ответила я и подумала: «Я сошла с ума».
— Ну, ежели тепло, проводи меня к вашему праздничному огоньку погреться. Замерз я и устал. Опоздал немного, далека была дорога, сквозь мира, леса, метели, еле-еле к вам поспел я. Может, и угостишь еще чем? — ласково спросил он и хитро поглядел на меня.