—Чего, баб?

—Дай–ка гостье перекусить! А ты садись. Меня Малаша зовут. Я — мать Михея. Хорошего ему перерождения! Помер от огневицы, и сестра твоя тоже ушла вместе с ним. Остались мы сиротами, — с грустью в голосе поведала женщина, отставляя шитьё в сторону.

—А ты, видать, тоже шла сюда за поддержкой? Только ошиблась: какая тут помощь?…. И, похоже, тоже осталась одна, — продолжила она, посматривая внимательно на неё.

Одета Малаша была в тёмное платье, сверху на плечи накинут платок, концы которого заправлены в передник.

На голове — чепец, из–под которого выбивались седые пряди волос. Тусклые серые глаза неотрывно смотрели на Оливию.

Глубокие морщины, осунувшиеся с возрастом черты лица говорили о её преклонном возрасте.

Оливия ела молочную кашу и кивнула, подтверждая догадку Малаши.

И в голове уже вертелись мысли о дальнейшей своей судьбе: куда идти, и где устраиваться, и чем заниматься?

Она взглянула в окно и отметила, что солнце садится и скоро наступит ночь. И подсчитала, что проспала где–то часов пять–шесть, а может, и больше.

Тело немного отдохнуло, но голова ещё отзывалась ноющей болью.

—А ты —не Оливия! Характер не тот, хотя я её видела только два раза. Так кто ты? — слишком резко спросила она.

— Неужели сильно отличаюсь? — попыталась она улыбнуться, а в душе поселился страх.

Надо же! Бабка сразу что–то заподозрила! А может, проверяет? В принципе, то, что заподозрила — это было логично, раз уже с той она встречалась раньше, а о таком моменте Оливия Ивановна как–то и не подумала.

«Не вышел из меня Штирлиц», — иронично подумала она.

Ещё неизвестно, как отнесутся к ней, узнав правду, и что последует за чистосердечным признанием.

—Та Оливия слишком забитой была, тихой и безответной. И голосок — тонкий, боязливый. В кого только пошла? Палашка и то побойчее была! — она не отвела своего взгляда от женщины и ждала ответа.

—Может, изменилась? Добралась же до вас: не побоялась дороги и решения своих родителей выдать её замуж за вдовца, — попыталась она защитить девушку.

—Рассказывай ужО всё. Ты не она! — и Малаша улыбнулась по–доброму.

—Тело — Малаши, а душа моя из другого мира, а может, из другого времени. Это будет зависеть от того, где я в данный момент нахожусь. А меня звали так же, как и вашу свояченицу, — глубоко вздохнув, словно собиралась прыгнуть с высоты, решила она рассказать правду, тем более её быстро так раскусила старушка.

С другой стороны — хорошо, что она, а не кто–то другой, такой же знакомый, не повстречался на её пути, а там неизвестно, что бы было от такой встречи, а здесь можно будет и договориться.