Ей хотелось покоя, по крайней мере, на короткое время, и тишины, чтобы привести все мысли в порядок. Но тут послышался стук, и открылась дверь. В мыльню вошла девочка.
—Вам бабушка велела передать, — прозвучал нежный голосок, и девчушка положила на лавку чистое полотенце, сорочку и платье.
—Спасибо, милая, а зовут–то как тебя? – улыбаясь, спросила девушка её, притягивая к себе.
—Марья, — и в её голубых глазах засветилась радость.
—Беги, я сейчас подойду, — она отпустила девчушку и стала собираться, а то уже боялась, что борьба со сном будет не в её пользу: глаза предательски закрывались, хотелось принять горизонтальное положение.
Поблагодарив за заботу и выпив только кружку молока, от остального она отказалась, прилегла на лежанку, куда её определила заботливая старуха.
Только коснувшись подушки, она мгновенно уснула, даже не задумываясь, что во дворе ещё не вечер.
Оливии было всё равно: день там, за окном, вечер ли: ей нужен был только оздоравливающий сон.
4
Проснулась девушка от тихого разговора за занавеской, которая тихо колыхалась: видимо, только что заглядывали за неё.
—Ещё спит. Бабушка сказала — не будить, — послышался тихий голос Ивана.
—Долго спит, — шептал девичий голос.
И вскоре послышались удаляющиеся шаги, а она осталась лежать на лежанке, сонно рассматривая комнату.
В полутёмном помещении, где в вышине виднелось маленькое оконце, через которое освещалась комната, пропуская немного света, она заметила ещё одну лежанку, устланную застиранным одеялом.
Небольшой стол, на котором лежало маленькое зеркало, расчёска. Сундук стоял почти у входа, где на стене висела какая–то одежда.
Поднявшись, она вышла и увидела старую женщину, которая сидела на скамье около окна и что–то штопала.
Подслеповато щурясь, она поднесла близко к глазам шитьё и медленно выводила стежки.
Услышав шаги Оливии, женщина оторвалась от работы и позвала:
—Иван!
Мальчик влетел с улицы и спросил: