— Да отвали ты! — превозмогая боль, пробормотал я, устав читать появляющиеся строки. — И без тебя знаю, что я в жопе!
Был уверен, что пробормотал это вслух, но к своему удивлению осознал, что не слышу собственного голоса. Да и не только его. Сопутствующий шум, вроде ветра, шороха травы или веток, пения птиц. Не было ничего. Сплошная тишина. А ведь краем глаза я заметил, как колышутся ветки ближайшего тополя.
Ни хрена не слышу! Я реально оглох!
Это, мать вашу, хуже чем дерьмо и все, что попадает под то же описание!
А еще у меня болело все тело. Буквально все и сильно. Даже шевелиться не хотелось.
В горле пересохло. Сильно хотелось пить. Неосознанно вспомнил про вишневый компот в бутылке — аж в желудке заныло. Да и голод начал донимать.
— Что, мля? Сон? — простонал я, шевеля пересохшими губами. Во рту чувствовался привкус крови. Кажется, зубов стало меньше.
Как ни прискорбно это осознавать, но все то немногое, что я нашел в сгоревшем доме, теперь могло быть, где угодно. Скорее всего там же, где меня жестоко избили. Вряд ли тех отморозков заинтересовал тот мусор, что я прихватил с собой.
Жирный и Механик. Твари. Не люди. Почему так жестоко обошлись со мной? Я ведь просто хотел помочь девчонке. Как там ее звали? Линда, кажется?
Черт! Ведь на ней был точно такой же костюм, как и у меня. Только целый. Сам не заметил, как переключился на ее образ и вдруг вспомнил, что она назвала мое имя. Да и смотрела так, словно хорошо меня знала. Кто она?
Так, имя… Вроде Артем, да?
— Слава яйцам! — измученно улыбнулся я, пытаясь не только думать, но и анализировать свое состояние. И то и другое шло тяжело, со скрипом.
Сильно болела сломанная правая рука, да и ключица напоминала о каждом, даже малейшем неосторожном движении. Откуда-то пришло осознание, что с такими травмами нужна обязательная госпитализация — самостоятельно такое не залечить.
Одновременно подумал и о том, что понятия не имею как выбрать подтверждение смены имени. Кнопок ведь не было — просто изображение. А как тогда, голосом? Смешно, но вдруг?! Попробовал, однако, из горла раздался только нечленораздельный хрип, который система не приняла.