— Если это возможно, то расскажи мне ещё про анаконду и твоего дедушку, — неожиданно попросил Гилдерой.
— Да что там рассказывать, — поморщилась Пако, — прилетела однажды к деду птица с запиской. Он ее прочитал, хмыкнул под нос: «ишь ты, яйцо анаконды ему подавай!», собрался, ушел в джунгли и не вернулся. Искали, искали, так и не нашли, словно и не было дедушки, ну да глупо было бы ожидать иного.
— Почему? — спросил Локхарт, внимательно слушавший рассказ.
— Джунгли для дедушки были домом родным, недаром он носил титул Говорящего с Лесом, — пояснила Пако со вздохом. — Тот, кто одолел его, уж точно мог замести за собой следы, и так, собственно, и произошло.
Гилдерой явно хотел что-то сказать, но потом словно бы передумал.
— Иногда анаконды откладывают яйца, — продолжала Пако, — и они всегда ценились выше, считалось, что если вылупившаяся змея увидит тебя первым, то будет считать матерью, ну и так далее, в общем, будет у тебя огромный ручной питомец, практически без магии. Глупость, конечно, дедушка всегда об этом говорил, но желающие не переводились.
Пако давно уже оплакала дедушку, а все равно вспоминать было грустно, и она встала решительно, чтобы отвлечься. Ну и деда помянуть, в конце концов, и бубен был его, и дерево он когда-то к Пако привязал. И Гилдероя разыграть, конечно же. Никто не назвал бы Пако злобной и мстительной, но отучить Локхарта от подглядывания определенно стоило.
— Пойду, прогуляюсь, — бросила она.
* * *
Расчет был прост и незатейлив. Гилдерой решит, что она направилась совершать еще один ритуал с раздеванием, и примчится подглядывать, тут-то Пако его и подловит! На самом деле ритуал не требовался, дерево и так было частью ее, ей не нужно было раздеваться и входить в транс для единения с миром. Просто сосредоточиться и дотянуться, ощутить расстояние между ней и кусочком дерева и потом сопоставить с местностью.
Но это можно было сделать и после розыгрыша — наказания Локхарта.
* * *
Они свалились на неё буквально — спрыгнув с деревьев, растущих по краю полянки, присмотренной Пако для розыгрыша. Она и понять ничего не успела, как ей заломили руки, отобрали палочку и прижали к земле.
— Хосе, Дамиан, Санчес — второй на вас, — распорядился голос над ее головой. — Летисия — вещи, и замети следы!
Затем голос приблизился, от его обладателя несло потом и дешевыми сигариллами.
— Сейчас ты встанешь и пойдёшь, или вначале тебе будет очень плохо, а потом ты все равно встанешь и пойдёшь, чтобы не стало хуже.
Пако не стала артачиться и поднялась. Засада была подготовлена заранее, напавшие настороже, здесь бессмысленно сопротивляться. Ее куда-то поведут, по дороге всегда может представиться шанс. На голову ей грубо и небрежно натянули какую-то пыльную и вонючую мешковину.
— Эй, я же не увижу дороги! — возмутилась она.
— Сейчас все равно ночь! — хохотнул тот же голос.
Затем они пошли. Вначале Пако еще пыталась как-то подсмотреть дорогу, поднимать выше ноги, что-то сделать с узлом, благо руки были связаны спереди, но они все шли и шли, и шли, и постепенно усталость начала одолевать. Все чаще Пако спотыкалась, все чаще ее грубо дергали, понукая идти вперед. Затем они вышли на какое-то болото… Стонущее болото, опознала Пако несколько секунд спустя. Только здесь раздавались такие громкие и стонущие звуки, когда пузыри газа поднимались из глубин. Под ногами чавкало, ее уже не дергали за веревку, голос почти ежесекундно говорил, что нужно делать, и, в конце концов, они выбрались на твердую поверхность.