— Сочувствую, — Искренне сказал он, — И поздравляю.

— Спасибо… — Растерянно ответил я. А мой сосед окончательно отбросил маску праздного весельчака. В этот раз его глаза смотрели сурово и холодно.

— Ты еще не читал? — Помолчав, спросил Рю.

— Нет…

— Так прочитай. Мало ли, может там официальный отказ с запретом носить фамилию, — Посоветовал мне потомственный маг. Я лишь кивнул, после чего сбегал в коридор за заветным листом бумаги. Даже запечатанное, оно жгло мне руки.

Харада деликатно отвернулся и сделал вид, что поглощен игрой. Я же, спустя пару секунд колебаний, все же вскрыл толстую упаковку и вытащил наружу тонкий листок гербовой бумаги.

Токио, административный район Минато, квартал Аояма, 4-й подквартал, 6 микрорайон, 32–86. Кодзуки Кано.

Дорогой внук! Надеюсь, я могу звать тебя так, пусть мы и не виделись лично. Позволь мне выразить свои сожаления по поводу безвременной кончины твоих родителей. Моя дочь и ее муж были людьми стальных нервов и крепких убеждений. Уверен, они вырастили тебя подобающим образом. Я понимаю, какой трагедией обернулась для тебя их гибель. И каким шоком — собственные духовные силы.

Обретение тобой магического Дара это прекрасная новость. Однако Дар надо развивать, в этом мы можем тебе помочь. Не стоит забывать, что сила менять мир вокруг себя таит не только возможности, но и ответственность. Мы — щит, между алчущими крови ёкаями с аякаси и мирными людьми. Мы — слуги Императора, которые стоят на страже порядка и интересов страны. Ты многое узнал. Еще большее — сокрыто от твоего взора. К сожалению, я не могу снять с себя обязательства перед другими людьми и прилететь в Токио лично. Однако волноваться не стоит, мой доверенный человек введет тебя в курс дела, объяснит все перспективы и подводные камни. Он заедет за тобой в понедельник, сразу после уроков. Ищи автомобиль с гербом Нашего клана.

Твой дед, Кодзуки Дзюнбей.

Я опустил руку с письмом, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не отбросить его от себя. Сухие, равнодушные строки еще стояли перед глазами, издевательски изгибаясь выверенными линиями равнодушных иероглифов.

«Ни слова о похоронах, об игнорировании, об отжатии маленького бизнеса отца. Ни строчки извинений. Только слова об ответственности да туманные перспективы. Ксо, как я его ненавижу!» — Мир вокруг словно подернулся дымкой, и я машинально смахнул выступившие слезы.

«Я плачу? Ох, мать моя ведьма!» — Эмоции захлестнули меня с головой. Злость и скорбь словно бы сливались в одну зияющую пустоту в груди, а над ними, как ворон над трупами, расправляла крылья тяжелая, подсердечная ненависть.

— Он обращается ко мне, как ко внуку. И говорит, что доверенный человек объяснит мне детали, — Глухо сказал я в напряженную спину своего гостя.

— Значит, тебя все же признали, — С непонятной интонацией отозвался Рю. А потом пояснил, — Встреча с тобой — формальность. Там объяснят… м-м-м… — Он щелкнул пальцами, не в силах подобрать подходящего сравнения.

— Политику партии? — Я саркастично хмыкнул. Хотелось рвать и метать, или, хотя бы, наорать на Хараду. Я сдержался, до крови прикусив внутреннюю сторону щеки, — Расскажут мне, как ходить, как поворачиваться.

— Что-то вроде, — Не стал спорить мой источник информации, хотя было заметно, что он не согласен с моей трактовкой, — В общем, теперь ты официально член клана. Твой дед же написал про обязательства?

Я отрывисто кивнул. Слова просто не шли из-под сжатых до скрежета зубов.

— Короче, — Он встал с кресла, начал мерять шагами комнату, — Если ты думаешь на встрече отказаться от клана, то это плохая идея. Раскольников никто не любит. Ты станешь изгоем. И, поверь мне, даже жизнь первого поколения покажется тебе в таком случае сказкой.

— Гребаные ублюдки! — Я все же не сдержался. Отречься от клана, бросить свое презрение в лицо деда, как перчатку на дуэли. Таким мог быть один из вариантов моего взаимодействия с кланом. Вот только Рю парой фраз растоптал даже гипотетическую возможность расплеваться с Кодзуки-ке.