И снова я разозлилась на себя за то, что так реагировала на его прикосновения и взгляды.

Я сделала большой глоток. Мне не грозило мгновенное опьянение после одного коктейля, поэтому можно было не бояться, что я начну, как дурочка, хихикать и виснуть на Белете.

Ух, вот это крепость! Я удивленно посмотрела на своего спутника.

– Там около пятидесяти процентов, – сказал он и тоже сделал глоток.

– Пятьдесят процентов?! Господи, от подобного алкоголя в больших количествах наверняка можно умереть!

Белет, поднеся стакан к губам, замер, а затем весело посмотрел на меня:

– Дорогая… Ты уже мертва. Больше нельзя.

После очередного раунда напитков, которых Рамзес II для нас не жалел, рука Белета на моих плечах перестала меня смущать. Я даже вытащила его на танцпол. Несколько часов мы сходили с ума под пристальным взглядом других дьяволов. Несколько раз мне пришлось потанцевать и с остальными – я не могла отказаться.

В конце концов, когда мир немного перестал кружиться перед глазами, я сказала Белету, что, наверное, мне пора поискать стену.

– Уже? – спросил он явно разочарованно.

Его ладони скользили по моей нагой спине.

– Да, хотелось бы еще раз взглянуть на свои записи завтра утром, а после такой вечеринки меня наверняка будет мутить. Кроме того, у меня жутко кружится голова. – Я громко рассмеялась.

– Может, подвезти тебя? – предложил он. – Побудем вместе подольше.

– Хочешь пьяным сесть за руль? – удивилась я.

Белет снова выглядел так, будто я сказала нечто уморительное.

– Я дьявол, ты постоянно об этом забываешь. – Он повел меня к выходу.

Я не смогла перебороть себя и помахала Бельфегору.

Он улыбнулся мне так, что я увидела состояние его восьмерок, и изящно помахал в ответ. Как мило!

Перед входом «Под головой Анубиса», совсем рядом с нами, материализовался кроваво-красный «Ламборгини» Белета.

Пока мы ехали, я рассказывала ему о составленном мной списке грехов своего первого клиента, о том, как меня посетила Смерть, о своей семье, даже без смущения начала рассказывать, как в 17 лет мне удаляли аппендикс. Белет не возражал, только смеялся и иногда комментировал мои истории.