Запрокинув голову, чтобы видеть его лицо, спрашиваю:

– Не был?

– Нет. Я хотел, чтобы ты забеременела.

Признание Волкова – словно маленький взрыв. Меня сначала оглушает, и я начинаю часто-часто дышать. А потом, когда первый шок проходит, я готова придушить его.

– Зачем?! – дернувшись всем телом, рассержено кричу.

– Затем, что хочу привязать тебя к себе всеми доступными способами. Чтобы у тебя даже мысли не возникло бросить меня, – спокойно отвечает он.

– Ты совсем дурак?! – ударив его ладонью по груди, возмущенно шиплю. – Я и так никуда бы от тебя не делась. Я ведь люблю тебя. И даже мысль, что мы можем расстаться, причиняет невыносимую боль.

– Хорошо. Теперь мы точно не расстанемся, – улыбаясь, произносит Кирилл, склоняясь к моим губам.

– Из-за тебя мне придется брать академический отпуск! – увернувшись от его губ, обвинительно говорю. Разговор еще не окончен!

– Не страшно. Пропустишь годик, потом восстановишься.

– А с ребенком кто будет сидеть?

– Бабушки и дедушки. Уверен, они с радостью согласятся.

В голосе Кирилла столько спокойной уверенности, что и я начинаю верить, что мы совсем справимся. Я справлюсь с ролью мамы.

– Родителям сам будешь рассказывать, – сдаваясь, бурчу. В этот момент, словно неподъемный груз, спадает с плеч. Даже дышать легче становится. И реакция родителей на неожиданную новость уже не кажется возможным концом света.

– Мой отец уже знает.

– Как? О чем знает?

– О том, что я тебя люблю. И что мы встречаемся.

– Откуда он узнал? Ты сказал?

– Он сам все понял. Еще на курорте. Заметил, как я на тебя смотрю и как мы с тобой переглядываемся.

– Вот о чем он с тобой разговаривал… – вспоминаю, что тогда у Кирилла состоялся с Виктором Федоровичем разговор.