– «Всех!» – Подумал он, словно в яростном крике. – «Рвать всех! Рвать! Сжечь! Испепелить и освободить планету от этих паразитов! Отделите плоть от костей, оставьте на улицах лишь горстки позорного пепла, и покажите псам будки, в которых они должны сидеть!»

Новая волна рычания прокатилась по стае, и вдруг, в потемках, зажглись десятки звериных глаз. Меня больше не окружали разумные существа, меня окружали первобытные хищники. Меня окружали ожившие картины драконов из галереи, которую создали люди. Они видели отца, и они хотели пламени, они хотели человеческой крови, и отмщения. Взмыв в воздух, стая кинулась на город, как саранча. Отдельные человеческие вскрики скоро превратились в непрерывную мелодию боли. Я осмотрелся, видя ожившие ночные кошмары. Наяву повторялось видение, явившее себя в старом городе. По улице бегали люди, и палили в небо. В ответ на них падали струи всепожирающего огня, убивая их мучительной смертью. Драконы набрасывались на людей, желая получить заветную мощь. Стены орошались кровавыми брызгами, словно принимая душ после тяжелого рабочего дня. Внутри дракона, только что разорвавшего человека, появилось красное сияние. Миг спустя оно превратилось в горячий синий язык огня, облизывающего толпу на улице. Час назад я хотел этого, хотел, что бы улицы заполнились человеческими воплями, и хотел, что бы по дорогам раскинулись красные реки. Получив желаемое, я смотрел, не моргая.

– «Прекратите!» – подумал я. – «Прекратите!»

Умей драконы плакать, я бы разрыдался. В воображении всё было не так, и я проклял себя за каждую жестокую мысль, которую только позволил себе в отношении других. Никто не отвечал. Разум драконов поглотила ярость, и теперь они только рычали и ревели, как глупые животные, наслаждаясь плодами жестокости. Мы уподобились людям. Мы убиваем невинных! Они же тут не причем! Хватит!

Анна, нужно вытащить её, пока есть время!

Я бросился в город, и отыскал её. Она телом прикрывала родных от нависшего над ними черного дракона. Дергая кожей, скрывавшей клыки, он оголил их.

– «Анна!» – подумал я, и она повернулась ко мне, в надежде открыв глаза.

Он не обратил на меня внимания, и я кинулся вперед, пользуясь моментом. Я лбом врезался в его бок и в голове зазвенело. Выбитый из равновесия, он отправился в короткий полет. Скользя по асфальту, он очернял стены огнем. Анна и её родные спрятались в трещине, растянувшейся по стене. Противник злобно зарычал и, стукнув шипастым хвостом по искореженной машине, поднялся на ноги.

– «Оставь нас! Позволь уйти!» – подумал я, смотря на него и готовясь к рывку. – «Позволь уйти!»

Он ничего не подумал. Я вообще не слышал мыслей. Хотя обычно, в присутствии драконов, голова полнилась ими. Черный смотрел и, щелкнув зубами, бросился навстречу, разинув пасть. Я нырнул под него, и челюсти черного сомкнулись на том месте, где секунду назад была моя шея.

Отличный момент для удара! Его глотка была прямо надо мной, и её можно вскрыть одним точным укусом. Подавшись к цели, я хотел стиснуть зубы, как вдруг невидимая сила расслабила челюсти прямо перед атакой. Я застыл, и тут кожу на голове пронзила острая боль. Его когтистая лапа оставила кровавую отметину на макушке, и я попятился назад. Ликуя, он рванулся ко мне, и я увидел яркую вспышку. Запах гари, драконий вопль, меня сбило с лап. В ушах появился писк.

– Сожрал скотина! Сожрал да?! – За звуком взрыва последовал дрожащий человеческий крик. – Вкусно тебе?! Нравится?!

Соперник был повержен, и тусклые глаза устремились к небу. В шее зияла дыра с окровавленными краями.

– «Не стреляй!» – подумал я, боясь оказаться следующим. – «Я на стороне людей! У меня нет пламени!»

– Не лезь мне в башку! – Из окна высунулся мужчина с противотанковым гранатометом. Следом за глухим шлепком со свистом помчался снаряд.

Я нырнул за тело погибшего, и смог уйти от попадания. Уши снова пронзил звон, и по чешуе застучали осколки асфальта.

– Не стреляй! – Возник женский голос. – Уйди!

– Баба! Не лезь!

Я высунул голову, и увидел Анну. Она загораживала мое укрытие, широко расставив руки.

– Займись остальными! Этот наш! – Уверенно крикнула она, продолжая стоять преградой. – Он не трогает людей!