— Она, черт побери, слышала хоть слово из того, что я сказал?

— Да. — Закинув ногу на ногу, Уитни пролистала свои записи. — Она опаздывала на обед на полчаса. Вы несколько раз звонили ей. Она не брала трубку и не отвечала на ваши сообщения на автоответчике. Вы запаниковали и поехали к ней домой. Там на полу в кухне вы обнаружили брошенное полотенце, но в остальном все было на своих местах, кроме бутылки белого вина, которая должна была стоять в холодильнике. Ключи от машины висели на своем месте на втором этаже. В кабинете вы нашли ее бесценную скрипку. По вашим словам, инструмент должен был находиться в сейфе. В квартире вы не заметили следов борьбы или взлома, вашу дочь не ограбили. Консьерж сказал, что тем вечером никто к ней не приходил, — она спокойно закрыла записную книжку.

— Разве этого не достаточно?

— Позвольте мне объяснить вам, что подумали по этому поводу полицейские. Дел о пропавших намного больше, чем детективов в соответствующем отделе, поэтому основная заповедь полиции в этом вопросе — нужно задействовать ресурсы только в том случае, если человек действительно пропал. Если бы ваша дочь была несовершеннолетней, то ее объявили бы в розыск по всей стране. Но она взрослая женщина, не прошло и суток с тех пор, как она связывалась с вами. Поэтому по правилам полиции детектив должен задать вам вопросы по списку.

— По списку? Вы, должно быть, шутите.

— Ни в коем случае. — Майерс покачала головой.

— И какие же вопросы в этом списке?

— Если речь идет о взрослом человеке, то всего таких вопросов шесть. Является ли пропавший дееспособным? Может ли он быть жертвой преступления? Необходима ли ему медицинская помощь? Были ли случаи, когда пропавший убегал из дома или отказывался вступать в контакт с окружающими? Мог ли он стать жертвой похищения со стороны родственников? Является ли он физически или умственно неполноценным? — Сняв очки, Уитни положила их на стол. — Судя по этому списку, только четвертый пункт свидетельствует в пользу вашей точки зрения, так как ваша дочь никогда не убегала из дома и не отказывалась общаться с вами. Исходя из этого, полицейские рассуждали так: госпожа Кадрова — здоровая, независимая, материально обеспеченная незамужняя женщина, которая, возможно, решила отдохнуть от всего вокруг. На самом деле ей не перед кем отчитываться за свои поступки. Она не работает по установленному графику, у нее нет мужа и детей. По вашим словам, она только что вернулась с гастролей Лос-анджелесского филармонического оркестра.

Кадров кивнул.

— Должно быть, она очень устала за время тура. Катя могла сесть на самолет и улететь на Багамы. Она могла вчера вечером познакомиться с кем-то в баре и решить, что стоит провести пару дней с новым парнем.

Леонид провел рукой по своей короткой стрижке.

— Это не так. Я знаю Катю. Если бы ей нужно было отменить встречу со мной или с любым другим человеком, она бы позвонила. Это ее принцип. Она никогда никого не подводит, и уж тем более, она не поступила бы так со мной. У нас отличные отношения. Если она решила, что ей нужно отдохнуть, то она сказала бы мне об этом.

— А ее мать? Насколько я понимаю, вы уже не живете вместе.

— Ее мать умерла пару лет назад.

— Примите мои соболезнования. — Майерс не отвела взгляда.

— Катя не решила куда-то съездить. Говорю вам, что-то случилось. — Кадров принялся ходить туда-сюда по комнате. Он был очень взволнован.

— Господин Кадров, прошу вас…

— Не называйте меня «господин Кадров», я же вам не учитель, — перебил он Уитни. — Можете называть меня Лео.

— Хорошо, Лео. Я не ставлю под сомнение ваши слова, я просто хочу объяснить вам, почему полиция так отреагировала. Если Катя не объявится через сутки, они откроют дело и приложат все усилия, чтобы найти ее, используя все возможные ресурсы. Но должна предупредить вас: вы знаменитый человек, и потому вскоре начнется настоящий цирк.

— Цирк? — Кадров покосился на МакКи.