Когда он уже запирал кабинет, зазвонил телефон. Его прямой номер знали немногие. Мириам была одной из них. На дисплее высветился городской номер Осло. Аксель снял трубку и ответил. Мужской голос на другом конце провода представился как Хендрик Давидсен, четко выговорив «д» в середине своего имени.

— Моя жена — ваша пациентка, — пояснил он. — Ей было назначено прийти к вам сегодня днем.

— Да, правда, — ответил Аксель, — Сесилия Давидсен. Она не пришла на прием.

— Вот поэтому я и звоню. Ее никто не видел со вчерашнего дня.

Аксель опустился в кресло:

— Да что вы? Разве не вчера она должна была явиться на прием в Уллевол?

— Да, вчера. Она ушла из больницы в четверть пятого. И после этого она не подавала никаких признаков жизни. Раньше за ней никогда такого не наблюдалось.

Тон Хендрика Давидсена был деловым, но Аксель слышал, как его голос дрогнул на словах «признаки жизни».

— Вы, конечно, сообщили в полицию?

— Они объявили ее в розыск, но больше не могут ничего сделать. Пока, по крайней мере…

Что значит пока в такой ситуации, Аксель предпочел не спрашивать. Он проинформировал мужа Сесилии Давидсен о ее заболевании. Тот, похоже, уже знал об этом. К счастью, он не стал поднимать тему посещения Акселем их дома с сообщением о результатах анализов, но он подробно расспросил, как его жена отреагировала на сообщение о диагнозе. Аксель постарался рассказать все так, чтобы в его словах не было и намека на что-либо, что могло бы усилить беспокойство мужа. Еще оставалась надежда на то, что не случилось ничего серьезного. Надежда еще оставалась. Но поверить в это было почти невозможно, это он и тогда уже понимал.