«Не уходи!» — подумала она, и, видимо, он почувствовал, потому что Арве подошел поближе.
— А ты чем тут занимаешься? Мне казалось, что ты вовсе не ранняя пташка. — Он поглядел на экран ее монитора. — Оснесский район? Ты же мне так и не рассказала подробнее, как вы туда ездили.
Нина закинула ногу на ногу. И сегодня тоже на ней была надета облегающая блузка. Она заметила, как его взгляд скользнул по ее груди.
— Там лес стеной! — вздохнула она. — Ты, наверное, не можешь себе представить, что это за испытание для женщины, выросшей в Бергене, забуриться в такую глушь! Ты-то сам ведь вырос в такой же чащобе.
Он доброжелательно улыбнулся. Нине показалось, что он собирался присесть на край ее стола, так что она могла бы прикоснуться к его бедру.
— Два таких выезда за две недели, — защебетала она, очищая стол от лишних бумаг. — Викен заехал в какой-то глухой тупик. Мы доехали до шлагбаума и застряли там. Ты только представь себе: я одна с Викеном в девственном лесу. Нервы щекочет, скажу я тебе. Я себя почувствовала Красной Шапочкой на пути к бабушке. А в первую поездку и того хуже, я тогда оказалась в таком месте, называется Рейн-воллен…
— Рейн-коллен.
— А, и правда. Место обитания неземных существ с диковинными синдромами.
Арве молчал, и она почувствовала смущение, начала в подробностях рассказывать о посещении пансионата, о пожилой женщине, которая там работает, и о похожей на мумию иссохшей бедняге неопределимого возраста в инвалидной коляске.
Она излагала эту историю весьма живо, как ей самой показалось, и Арве пару раз улыбнулся.
— В какой-то момент я здорово струхнула. Из одной комнаты вдруг вышел такой огроменный детина, даун. Встал посреди комнаты, ударил себя кулаком в грудь и заревел. — Она воспроизвела его ужимки и слова: — «Освальд мишку ловить! Освальд мишку ловить!» А тетки на это — ноль внимания. Уселись себе с ним вместе на диванчик и давай его поглаживать по шерстке — он и успокоился.
Нурбакк кивнул:
— Они умеют с ним обращаться.
Нина отодвинулась от него вместе с креслом.
— Ты знаешь?.. Ты там был?
Он посмотрел ей в лицо. Выражение его глаз изменилось, ей показалось, они стали какими-то жестокими, но потом его взгляд вновь стал приветливым. Арве облокотился о ее стол и улыбнулся:
— Освальд мой брат.
62
Нина изо всех сил пыталась сосредоточиться. Она прошлась по всему тексту заметок о посещении Рейн-коллена, потом еще раз перечитала показания Мириам Гайзаускас. Арве ушел к себе в кабинет, а кроме него, никого еще не было. Она пыталась сосредоточиться на чтении материалов по делу, но в ушах все еще звучал ее собственный голос — как она изображает страдающего монголизмом Освальда. Она закусила губу. Давно она не чувствовала себя такой дурой. Она несколько раз попросила прощения. Арве пытался обратить все в шутку. Заверил ее, что не принимает ничего на свой счет. Что его не задевают такие подтрунивания. Что ему делали и говорили вещи и похуже. Что дело тут в недостатке знаний, а не в злом умысле. «А ты правда не сердишься на меня?» — повторяла она раз за разом. Перед тем как уйти, он погладил ее по голове. Легонько так прикоснулся. Хотел утешить, наверное, а может, и по какой-то другой причине.
Не успела она решить, что об этом думать, как позвонили с центрального поста: