Автор этой статьи в 1963 году начинал учиться в кассе для «одаренных детей», Критерием «одаренности» стало знание грамоты к 6—7 годам. У молодежи я порой вызывал разочарование – поздно начал читать, в 6 лет. Большинство нынешних 20-летних, родившихся в 1980-е, читать начали раньше.
Мы не просто «другие» – мы «улучшены» в сравнении с предками… и с теми, кто не прошел этих этапов искусственного «улучшения». И продолжаем стремительно «улучшаться». Все больше становимся андроидами.
Биологически людены Стругацких и экзоты Павлова не отличаются от людей. Это один вид, люден может иметь детей от самки человека. Но ему скучно с ней.
Людены Стругацких уходят от людей – они настолько умнее и совершеннее, что им нечего делать вместе с нами. Причем их способности искусственно расторможены… У кого-то они есть, у кого-то нет, но без специального «раскрепощения» – не раскроются.
Все мы в цивилизованном мире людены, но и тут все гораздо прозаичнее. Никаких тебе специальных научных центров, раскрепощающих таинственные сверхспособности, никаких сложных полусекретных программ для выяснения: у кого есть то, что можно «активизировать».
Роль системы отбора и одновременно активатора потенциальных способностей играют приобщение к образу жизни и системы переноса информации.
Новая технология предъявляют требования к тем, кто пытается ею овладеть. Чтобы читать книги, нужно долго учиться грамоте. Это трудно. Чтобы читать, нужно по нескольку часов в день сидеть неподвижно, сосредоточившись над текстом, выключаясь из активной жизни. Невозможно читать и писать, а одновременно бегать и прыгать, даже просто ходить. Чтение практически в 100% случаев ухудшает зрение читающего. Читающий ведет более пассивный образ жизни, чем неграмотный. Как правило, он физически менее здоров.
Овладение грамотой всегда, во всех без исключениях случаях, происходит за счет утраты некоторых качеств. В частности, таких, без которых не может существовать первобытный охотник, порой даже земледелец.
Для того чтобы чтение и письмо стало частью человеческой судьбы, нужно проявить некий набор качеств, которые есть не у всех. А если и есть – то в очень разной степени. Одни легко смогут проявить нужные черты характера: усидчивость, настойчивость, хорошую память, интерес к отвлеченным проблемам, интеллект… Для других книжное учение – мучение. Одним нравится читать и записывать значками свои мысли, встречаться с мыслями других людей, порой живших очень давно. Их привлекает напряженная работа мысли, решение интеллектуальных задач, накопление опыта. Другие к этому в лучшем случае равнодушны.
И не надо думать, что все так легко, само собой обойдется. Еще в XVII веке на Руси считалось, что каждого третьего ребенка научить читать и писать невозможно – их «не умудрил Господь». Не обучишь ты их, хоть ты тресни.
В XIX – начале ХХ века появились поголовно грамотные нации, и педагоги предположили: все дело здесь в методике обучения. Мол, надо учить более гуманными способами – и грамотой смогут овладеть абсолютно все. Но быстро выяснилось два весьма «пикантных» обстоятельства.
Во-первых, «внутри» самых грамотных, самых читающих обществ оказался какой-то, пусть небольшой, процент неграмотных. И не клинических идиотов, не жертв родительского запоя, последствий воспитания в среде подонков общества. Нет, совершенно нормальных людей. Они умны и обладают самыми достойными чертами характера – отзывчивостью, интеллектом, чувством юмора и т.д. Они обычны во всех отношениях, кроме одного – ни добром, ни самой грандиозной поркой невозможно научить их грамоте. Они могут страшно стесняться своего «порока», скрывать его изо всех сил. Они могут многого достичь в профессиях, не требующих грамотности. Среди них есть коммивояжеры, автомеханики, актеры, квалифицированные рабочие. Но научить их грамоте нельзя.
Данных по России у меня нет, но в Англии функционально неграмотно 15% населения. Думаю, что у нас – больше. 5% детей не могут освоить компьютера. И притом произвести на свет ребенка, не способного освоить компьютер и грамоту, – принципиально то же, что родить дауна или олигофрена. Последствия те же – именно это существо никогда не станет люденом-андроидом цивилизованного мира.
Во-вторых, в ХХ веке овладевать грамотой начали до сих пор не ведавшие грамоты народы. Например, индейцы Южной Америки. И выяснилось: третья часть детей грамоте не обучаема. На самых простых алфавитах, на основе латиницы. При самом гуманном отношении педагогов. При самом сильном желании научить. Выходит, не так уж не правы были предки…
Но почему же тогда у народов более цивилизованных обучаемы… ну почти все?! Ответ может показаться невеселым, даже мрачным: а потому, что в этих народах необучаемые уже вымерли. Сначала появление новой культуры беспощадно отобрало тех, кто обладает нужными качествами. А потом, и так же беспощадно, обрекло на неуспех, на неквалифицированную работу, на низкий социальный статус… на малодетность и бездетность тех, кто нужными качествами не обладал. Так раньше вымирали те, кто оказался не способен заниматься земледелием.
Внутри нашей цивилизации давно уже витает мысль о разделении людей на меньшинство, которое продолжит развиваться, и большинство, которое останется, так сказать, в нынешнем качестве. Это положение вещей и отражается в фантастике Стругацких и Павлова.
Жители цивилизованной части мира ведут себя как людены по отношению к предкам – в том числе к сравнительно недавним. Воскресни русский крестьянин XVIII—XIX веков, живший порядка 60 лет, в чудовищной нищете тогдашней деревни, не имевший никакого образования, – и он будет нам попросту скучен. Как люденам Стругацких скучны их собственные родители.
И мы людены по отношению к абсолютному большинству жителей земного шара. Африканец или индус, прозябающий в бидонвиле или в полупервобытной азиатской деревне, нам так же мало интересен и так же далек духовно и интеллектуально, как мужик XVIII столетия.
Причина этого – воздействие сугубо искусственных методов воспитания, образа жизни, характера деятельности и даже питания.
По-видимому, пора поставить вопрос о сосуществовании популяций, в которых происходит переход к разным формам постчеловека и в которых он не происходит.