Ног коснулась прохладная вода, и я открыла глаза. Я не помнила, как оказалась в своём оазисе посреди испепеляющей зноем пустыни, в которой, казалось, живу уже очень давно. Так давно, что скоро забуду любимые русские холода, снег, дождь… Я так сильно скучала по ним. А вокруг жестокость, кровь, страх, боль… Почему и зачем?

Макушки коснулись его губы. Тоже горячие, обжигающие. И руки, обнимающие меня, от которых кожа воспламеняется. Это он меня иссушает. Сжигает, оставляя после себя лишь пепел.

Я мелко дрожала и тихо, незаметно даже для самой себя плакала. Не знаю, откуда во мне столько слез. Не знаю, как это прекратить. Только сегодня я осознала, что слишком слаба, чтобы выжить в страшном мире шейха Халима эль Хамада. Нужно набраться сил, но откуда их взять?

– Возьми у меня, – услышала тихое на ухо, коснувшееся кожи вместе с его дыханием, и поняла, что задала свой вопрос вслух. – Я способен дать тебе многое. Тебе нужно только согласиться и взять это, – горячая ладонь коснулась моей шеи сзади, чуть сжала. Совсем немного, но я вновь ощутила его подавляющую силу.

– Ты убил её. Свою девушку. Она ведь одна из твоих женщин, да?

Рука Халима даже не дрогнула. Не напряглась. Он не испытывал боли сейчас. Неужели совсем ничего не почувствовал, приказав её убить?

– Была одной из моих женщин. Но перестала ею быть, когда предала меня. Покушение на тебя – это удар в мою спину. Такое не прощают. Я не прощаю. Забудь о ней, Райхана.

Его губы касаются позвонка, опускаются вниз, к лопаткам. Руки крепко прижимают моё ватное тело к его твёрдой груди. Будто раскалённый камень, в поясницу упирается твёрдый член. Мы сидим прямо на камнях, по пояс мокрые из-за набегающих волн. Приятно обдувает теплый ветер. И мне так хочется забыть всё, что произошло этой ночью, чтобы отдаться его прикосновениям… Жаль, не во власти Халима стереть мне память.

– Ты чудовище, – произношу тихо, но он, конечно же, слышит. Поцелуи исчезают, что отзывается во мне волной внутреннего негодования. Проглатываю свои глупые желания. Он убийца. Разве можно такого любить? Что или кто помешает ему однажды убить и меня? Так же жестоко и безжалостно?

– Я знаю, моя прекрасная невеста. Но другим я быть не могу. Ты привыкнешь, – грубый поцелуй в плечо и вот я уже лежу под ним на нагретых за день на солнце камнях, а сильное тело шейха устраивается между моих ног. Длинный чёрный балахон неприлично задирается до бёдер, шейх добирается и до белья. А я, собрав все силы в кулак, упираюсь в его грудь и уворачиваюсь от поцелуя в губы.

– Нет.

– Нет, Райхана? – его тон мрачнеет, теряет ласкающие слух тёплые нотки. Взгляд в свете маленьких фонариков вокруг становится чёрным, как бездонная пропасть.

– Нет. Ты ведь сам сказал, я невеста. Значит, ты не можешь меня касаться, пока не состоится никах.

– Аллах! Я убью эту женщину! – восклицает он, резко отпуская меня, поднимаясь. Стаскивает с себя одежду, разъярённо швыряет её на камни и бросается в озеро. Я вижу лишь широкую, ровную спину, где под смуглой, бархатной кожей перекатываются стальные мышцы, когда он делает большие гребки. Мощный торс исчезает под водой, а я, задыхаясь от пугающего возбуждения, одёргиваю на себе одежду. Поднимаюсь и иду босиком прочь, пока он не вернулся на берег. Убегаю, пока не передумала и не пошла за ним под водопад. Потому что, чувствую, я на это способна. Похоже, шейх всё-таки переломил мне хребет надвое. Я своими глазами видела, что он сделал со своей любовницей. Такой же, как я. И продолжаю его хотеть, уже готовая смириться с тем, что мной владеет сумасшедший убийца. Меня даже никах с ним не пугает. А ещё… Где-то глубоко внутри я очень рада возвращению во дворец.

Жалкая слабачка. Но может Саадат права, и в этом и есть моя сила?

– Эй, ты что тут бегаешь? В таком виде? – мне навстречу спешит Саадат, ловит за руку и обеспокоенно заглядывает в лицо. – Что? Куда эмир тебя возил? – шепчет, быстро оглядывается по сторонам, как воровка. – И где он сам?

– Здесь. У озера. А ездили мы… – вдыхаю глубоко, до боли в лёгких и рёбрах. – К Айше. Так, кажется, её звали, – Саадат бледнеет, её пухлая рука ложится на губы, а глаза, и без того огромные, округляются и становятся нереально большими. – Это она послала убийцу, – я почти не чувствую боли в груди, когда произношу это. Внутри пусто. Выдохлась, иссохла. Не осталось ни чувств, ни эмоций. Не осталось даже слёз. Они вдруг резко высохли, и я, стоя перед Саадат и глядя на её перепуганное лицо, понимаю, что это только начало. Дальше будет хуже. Мир шейха жесток и беспощаден. Он высосет меня до капли, если продолжу сопротивляться.

– Её…

– Убили, – заканчиваю за Саадат и, обойдя её, направляюсь во дворец. – Той самой верёвкой.

Женщина спешит за мной, что-то тихо бормочет, стонет, сокрушается и причитает. Но я не реагирую и даже не вслушиваюсь. Мне срочно нужно лечь, иначе упаду. У дорожки, ведущей ко входу в сам дворец, оборачиваюсь на озеро. Почему-то я уверена, что он не придёт в мою спальню сейчас. И хорошо. У меня будет время прийти в себя.