Кира издаёт крякающий звук, Мир слишком старательно накланяется к ней, а я прохожу за ширму, снимаю колготы с трусиками и занимаю нужную позицию. Несколько неприятных мгновений, грохот металлических расширителей, давление внутри и на животе. Ненавижу посещение врачей и такой личный контакт.

— Замечательно. Осталось сдать анализы, сделать УЗИ, но уже сейчас могу сказать, что всё хорошо. Матка в норме, выделения отсутствуют, швы практически невидимы. Ювелирная работа, — с гордостью добавляет Елена, любуясь своей работой. — Одевайтесь.

Узист проводит осмотр датчиком для внутреннего исследования, Мир сидит рядом, а я становлюсь краснее помидора от его жадного слежения за пластиковой трубкой между моих ног. Хорошо, что здесь темно, иначе мне пришлось бы сгинуть от стыда. Я, конечно, не стесняюсь мужа, но прилюдная демонстрация таких близких отношений сродни доггингу.

После осмотра неловко стираю бумажными полотенцами гель и долго путаюсь в колготках, боясь поднять глаза. Неудобно до ужаса, но мужа ничего не смущает. Он спокойно выспрашивает у женщины результаты, обсуждает толщину эндометрия и возможность зачатия в ближайшее время. Сдав кровь, вылетаю из клиники пулей, злясь на Мира, идущего следом, на охрану, провожающую нас понимающим взглядом, на себя, что не поехала к доктору одна. Такой аттракцион устроили. Небось вся клиника ржёт до боли в животах.

— Ты выставил меня полной дурой и извращенкой, — зло цежу, усаживаясь на заднее сидение и вытаскивая из люльки дочь, справедливо требующую молоко.

— С каких это пор любовь и забота о жене называются дуростью и извращением? — довольно лыбится, получив помимо развлечения ещё и добро на близость.

— Мог бы остаться в коридоре и не позорить меня. Ладно Елена, она уже знает, что ты из себя представляешь, но зачем надо было веселить узиста, пялясь на датчик между моих ног?

— Прости, но это было так сексуально, аж до скрежета в яйцах, — мечтательно закатывает глаза. — Не смог оторваться.

— Дурак.

— Согласен.

— Извращенец.

— Не спорю.

— Больной.

— Не согласен. Всего лишь болен тобой, малыш.

Кира звонко отчмокивается от соска, хлопает ресничками, обрывая наш спор. Да и что спорить. Мир всегда умудряется обернуть всё в свою пользу, так что я не могу на него долго злиться. Показательно ещё чуть-чуть дую губы, а затем сдаюсь, наклоняясь и кладя голову ему на плечо.

Возвращаемся домой, а там уже беснуется брат, на повышенных тонах отчитывает Гарыча и клянётся порубить того в фарш, если со мной что-нибудь случится. Поля нервно грызёт ногти и тихо жмётся к спинке дивана, что совсем не похоже на подругу. Если раньше она всегда осаживала Макса, стоило тому повысить голос, то сейчас подавленно прячется в себе и не реагирует на крик.

— Происходит что-то о чём я не знаю, — оборачиваюсь к мужу, который с беспокойством наблюдает за Максимом.

— Да нет. Ничего, что должно тебя беспокоить, — с честным лицом изображает китайского болванчика Мир.

— Точно, Ник! Не беспокойся! — переключает на нас внимание Макс. Он настолько взбешён, что его глаза вот-вот вывалятся из орбит. — Подумаешь, взлетела на воздух машина, тебя же успели из неё вытащить! Думаешь Мир, это всё херня? Пять минут назад мою жену чуть не убило сорвавшимся вниз балконом! Уверен, что этот спецэффект готовился для вас! Интересно, кто должен был под ним кормить лося? Явно не Поля.

Я сразу понимаю о каком балконе идёт речь. Под ним расположены корыта и поилки для Хавчика, под ним же он всегда ждёт своё ведро молока, как привык за год. Это за яблоками он охотится по всему участку, а место приёма молока для него свято.