Депрессия, тревога и стресс

Прежде чем мы рассмотрим другие типы депрессии, я хочу коснуться связи депрессии и тревоги. Дело в том, что подавляющее число пациентов с депрессией и биполярным расстройством также серьезно страдает от тревоги; более того, нередко при диагностировании бывает трудно определить первичную проблему. Весьма распространенный сценарий: молодой человек, обучающийся в колледже или просто в возрасте за 20 переживает мини-срыв с тревогой в качестве наиболее выраженного симптома. Если он быстро получит помощь, дальше случившегося дело не пойдет. Но если хорошего лечения не будет, тревога сломит человека, создаст чувство потери контроля и безнадежности по поводу улучшения состояния, он бросит учебу и депрессия станет его основной проблемой. Мания, связанная с биполярным расстройством, часто рассматривается как защита от тревоги, и тогда возникает совершенно обратная ситуация: «Я могу все, ничто не способно меня травмировать».

Клинические испытания проводятся в основном в течение двух или трех месяцев, а «выздоровление» измеряется в конце лечения с минимальным (если вообще каким-либо) последующим контролем; но это все равно что доказывать, что лед – лекарство от приступа лихорадки. STAR*D-испытание (испытание альтернатив последовательного лечения с целью облегчения депрессии), управляемое Национальным институтом психического здоровья, а не фармацевтической компанией, выявило, что после первого этапа лечения значительное улучшение почувствовали лишь 30 % пациентов[45]. Почему так мало? Потому что это были реальные люди в реальных условиях, а не проплаченные добровольцы, тщательно отобранные в ходе клинического исследования. Таким образом, необходимо донести до общества и института медицинского страхования, что депрессия – хроническое заболевание, нарастающее и убывающее на протяжении жизни (особенно при неправильном ее лечении).

Адекватная терапия увеличивает вероятность полного излечения, однако большинство пациентов все еще остаются уязвимыми. Самым надежным предвестником длительных положительных результатов является продолжительность отправного эпизода от момента до начала лечения и до момента выздоровления: так, раннее обнаружение и грамотное лечение депрессии должны быть в приоритете[46]. Вероятность рецидива со временем повышается: три четверти пациентов в течение пяти лет ожидает следующий эпизод заболевания[47]. Главные провоцирующие факторы относятся к группе психосоциальных: уровень тревожности и саморазрушающего поведения, недостаток уверенности в себе – аспекты, с наибольшим успехом корректируемые психотерапией, а не медикаментами[48].

Согласно результатам крупнейшего исследования сопутствующих заболеваний, проведенного в США, среди переживших большой депрессивный эпизод в течение предыдущего года 51 % людей страдали в это же самое время от тревожного расстройства, 4 % – от дистимии и 18,5 % – от злоупотребления психоактивными веществами[49]. Совсем недавнее STAR*D-испытание показало, что из 2876 их участников с большим депрессивным эпизодом 53,2 % удовлетворяли установленным довольно строгим критериям «тревожной депрессии»[50]. Люди с тревожной депрессией имели более частые и тяжелые побочные эффекты от лекарств, с меньшей вероятностью и дольше достигали ремиссии[51]. Депрессия и тревога всегда тесно связаны. Большинство пациентов переживают сочетание симптомов, которое можно диагностировать любым способом – в зависимости от достаточно мелких изменений в акцентировании[52]. По результатам подавляющего количества исследований, вероятность совместного присутствия депрессии и тревоги составляет от 51 до 68 % на протяжении всего времени[53]. Медицина и психиатрия все чаще сходятся во мнении, что эти два состояния, если не суть одно и то же, то как минимум родственны[54]. Тревога и депрессия представляются мне пальцами одной и той же руки или вершинами одной и той же горы[55].

Мы можем назвать и остальные пальцы этой руки: ПТСР, связанные со стрессом физические заболевания и, вероятно, когнитивные нарушения вроде синдрома дефицита внимания. Самое логичное – предположить, что люди страдают от синдрома общего дистресса, вызывающего симптомы, которые могут манифестировать в виде депрессии, тревоги, ПТСР, аутоиммунных заболеваний, когнитивных нарушений и так называемых неспецифических болезней[56]. Думаю, здесь нам нужно допустить, что все перечисленные состояния взаимосвязаны и являются следствиями воздействия стресса на психику и тело, которые стали восприимчивыми из-за наследственной предрасположенности или «шрамов» от стресса и травм детства и подросткового возраста[57]. Многие люди с депрессией имеют комбинацию симптомов всех этих заболеваний, в то время как другие переживают лишь некоторые симптомы депрессии. Может быть так, что первоначальным ответом на избыточный стресс становится тревога – наши судорожные попытки избежать неизбежной ситуации, а депрессия свидетельствует о вреде, нанесенном нервной системе и психике длительным стрессом[58]. Тревога и депрессия могут истощить тело и иммунную систему и вылиться в физическую болезнь. Различие между острым ПТСР и тревогой и депрессией иногда – вопрос степени трагичности и интенсивности травмы. Ваш диагноз частично зависит от типа наиболее болезненных или мешающих жить симптомов. Также имеет значение то, какой врач вас наблюдает, так как его или ее подготовка и личная предвзятость обязательно повлияют на ваш диагноз.

Кроме того, важно подчеркнуть, что в Соединенных Штатах проводится мало значимых исследований способов предотвращения депрессии, тревоги или иных серьезных психических заболеваний. Исследования, проводимые в других странах, демонстрируют влияние пережитого в детстве на депрессию во взрослом возрасте.

Подобные заключения не приветствуются в США; акцент на психических заболеваниях как «заболеваниях мозга» значит, что особенности развития и социальная среда не важны. Недавно на одной конференции глава крупного национального фонда по борьбе с депрессией в беседе со мной выразила сомнение, что психические заболевания могут быть предотвращены.

Тем не менее взрослые пациенты продолжают приходить к нам и делиться ощущениями, что их депрессия имеет отношение к пережитым в прошлом травмам и депривации. Должны ли мы отрицать это? Действительно ли не существует способов помочь людям улучшить практикуемые стили воспитания, чтобы их дети были менее уязвимыми перед депрессией? Есть ли способы так организовать наше общество, чтобы все мы меньше рисковали столкнуться с депрессивным состоянием?

Другие типы депрессии