— Я ещё сама не осознала — в кое-то веки не пришлось выдумывать.

— В любом случае поздравляю! Может Матвей и с Кириллом разрулит ситуацию, они же друзья. Ты не думала об этом? — рассуждала Машка, когда я для вида дернула дверь в закрытую библиотеку и якобы удивленно уставилась на табличку с расписание работы.

— Не думала. Я вообще не уверена, что эти отношения продлятся дольше одного дня — всерьёз ответила, прокручивая в голове снова и снова взгляд Кирилла. Хотя Аксёнов раздражал и вызывал отвращение, но и Матвей однозначно пугал напором. Это было странно, но я осознала, что жду, как Кирилл снова всё испортит, выставив меня в неприглядном виде перед Матвеем, как тогда у Светки на квартире.

Машка не понимающе на меня взглянула перед тем, как мы развернулись и пошли обратно. На паре Матвей снова занял место за мной, хотя была уверена, что его перемещение лишь на время отсутствия Кирилла. Впрочем, сам Кирилл, несмотря на то что был в универе, на занятия так и не явился. Что-то явно задумал, решила я. Новости об утреннем поцелуе с Матвеем и нашем официальном статусе пары разлетелись со скоростью ветра, о котором предупреждают в сообщениях МЧС. Кто-то тихо посмеивался и стрелял взглядами, кто-то удивлялся или считал шуткой, но вслух плохое сказать не смели. В тот момент впервые ощутила статус Матвея в группе. Никто не шёл ему поперёк. И мне тоже было страшно это сделать. Но, может, всё-таки себя накручиваю? Тряхнула головой и решила сконцентрироваться на занятии.

Записывала новую тему, когда почувствовала вибрацию в рюкзаке. Сердце забилось сильнее, была на 100 процентов уверена, это Кирилл. И не ошиблась. Пришло сообщение в вацапе. Видимо, отец после поездки смиловался и вернул телефон. Раскрыла его и прочитала короткое предложение:

“Под лестницей”

Не успев заблокировать экран, подняла руку, чтобы отпроситься выйти. Бежала к месту встречи почти вприпрыжку. Интересно, насколько он зол по шкале от 0 до 10? На 15? Думала, будет ходить, как лев в клетке в ожидании меня, но Кирилл просто сидел на ящике, копаясь в телефоне с безразличным видом.

— Привет! — обозначила своё появление. Поднял на меня пустые глаза и снова уставился в телефон.

— На, — жалкое слово в 2-е буквы, после которого протянул руку с сиротливо лежащей на ладони розовой жемчужиной. Осторожно взяла её.

— Спасибо! — невпопад произнесла и замерла, вспомнив, что обычно подразумевалось под этим словом. Он тоже завис на секунду, а может, засмотрелся на картинку в телефоне, но затем снова вернулся к пролистыванию ленты новостей. Я потопталась на месте. Пауза затянулась. Но вспомнила, что решила к его возвращению задания по матану на среду.

— Домашку могу на перемене отдать, я с утра забыла.

Застыл с пальцем на экране и поднял взгляд. А я вспомнила, почему забыла, и отвела свой в сторону. Больше злорадствовать не хотелось.

— Домашка не нужна, — удивил Аксёнов, а на вопрос в глазах пояснил: — родители, наняли репетитора, буду решать с ней теперь.

— Понятно… — отозвалась я, которая должна была прыгать от радости, ведь рабство, наконец, закончилось. Но, вместо этого, стояла перед парнем с видом потрёпанного телефона, который обменяли на лучшую модель. Собиралась уходить, когда Кирилл снова подал голос:

— Так значит, мне от Матвея ждать открытку с благодарностью?

Обернулась и увидела холодную усмешку на лице, которую одногруппник решил добить следующим: — и кто всё-таки лучше целуется? Я или он?

Разговор мгновенно стал неприятен. Почувствовала себя, какой-то шлюхой, «гулящей» одновременно с двумя. Но ведь всё было не так. Кирилл шантажировал и заставлял, а Матвей предложил встречаться и поцеловал перед всеми.

— Ладно, забей, будьте счастливы дети мои, благословляю вас и ваш союз, — едко выплюнул мне в лицо. Урод.

— Мне твоё благословение не нужно! — пробормотала под нос скорее себе, чем ему. Снова развернулась, чтобы уйти, но Кирилл остановил. А слова, которые произнёс, тон, каким их произнёс, выбросили окончательно из равновесия:

— Он что, правда тебе нравится? — голос прозвучал с надеждой. С надеждой, что скажу, нет? — Ты же отвечала мне, тогда на балконе! Я же не дурак, — и снова былой яд: — или кто поманит, к тому и бежишь?