Ей потребовалось мгновение, чтобы осознать смысл его слов, и, когда это произошло, она поднялась с кровати. К сожалению для нее, он был слишком быстр и схватил ее раньше, чем она успела воспротивиться. Конечно, ощутив бесподобное тепло, исходящее от него, она перестала бороться.
С тихим ворчание она повернулась в его объятиях и прижалась ближе. Хлоя проигнорировала его шипение, когда прислонилась холодной щекой к его плечу.
Если бы он не сам залез в ее кровать, она бы чувствовала себя неловко, но, с другой стороны, она бы не оказалась в таком положении, если бы Кристофер не бросил ее сегодня. Хлоя напомнила себе, что это его вина, положив холодную руку ему на грудь и почти улыбнувшись, услышав шипение.
— Лучше? — спросил он озабочено, но она знала, что это не так. Кристофер, вероятно, делал это не из чувства вины. Скорее всего, Марта на него разозлилась, и теперь он хочет заслужить прощение сестры.
Если бы она не знала, что это Кристофер владеет домом и у него есть собственные деньги, то заподозрила, что он использует собственную сестру. Она видела такое достаточно часто, чтобы распознать знаки.
Она ненавидела, когда равнодушные родственники появлялись время от времени, только чтобы получить место в завещании пожилого человека, на которого она работала. Это вызывало тошноту, и Хлоя радовалась, что здесь не такой случай. Марта ей действительно нравилась, вероятно, намного сильнее, чем прежние работодатели, и она не хотела видеть ее боль.
Настоящая причина, которая действительно ее ошеломила, когда она разобралась в происходящем, заключалась в том, что Кристофер искренне заботился о сестре, даже если ему было лень это показывать. В каком-то смысле это даже кажется странным. Они вели себя так, словно выросли вместе, хотя их разделяло не меньше пятидесяти лет.
Иногда Марта обращалась с Кристофером, словно со старшим братом. Когда не лезла из кожи вон, чтобы его помучить. Это было немного странно, хотя Хлоя видела и более странные вещи за все годы.
— Спи, Хлоя. Ты в безопасности, — сказал Кристофер, заставив ее фыркнуть.
Да, конечно. Словно она сможет заснуть. Хлоя знала, что пройдет несколько дней, прежде чем удастся отрубиться. Она слишком боялась закрыть глаза, но все равно оценила предложение и, конечно, тепло тела.
Она крепко к нему прижалась, ее веки начали опускаться, и Хлоя ощутила себя в безопасности в его руках.
Глава 11
— Что-то случилось, Кристофер? — спросила Марта с беспокойством, когда он быстро спустился по лестнице.
— Все в порядке. Я вернусь через минуту. Собери свою сумку, — ответил Кристофер, борясь с сильным желанием вернуться наверх и впиться в шею Хлои.
Если он не окажется внизу в течение минуты, то не сможет остановить монстра, который сидит внутри него и пытается вырваться наружу. Держать Хлою в своих объятиях всю ночь было для него и раем, и адом одновременно.
Оказаться так близко к кому-то — это та привилегия, которую Кристофер никогда себе не позволял. Он и раньше развлекался с женщинами, но никогда не расслаблялся настолько, чтобы задержаться рядом или же позаботиться о них после всего. Он заботился только о Марте.
Когда они только сбежали из лагеря, она была напугана, травмирована и не готова к встрече с большим миром лицом к лицу. Каждую ночь Кристофер держал ее в своих руках, пел ей все эти песенки, которые вечно его раздражали, но так полюбились сестре.
Он пел их в голос, пока не начинал хрипеть, или пока она не засыпала крепко. Когда Марта просыпалась посреди ночи, Кристофер снова пел. Он продолжал делать это, пока сестра не выросла и не перестала в нем нуждаться.
Прежде чем дать обещание Марте, он уже тогда решил сам для себя, что не станет искать временного утешения в объятиях женщин. Не важно, скольким он доставил удовольствие, его все равно не покидало горькое ощущение одиночества, которое всегда напоминало о невозможности положиться на кого-либо.
Он не мог доверять никому, кроме Марты, и это знание чертовски мешало сосредоточиться на женщине, просящей о большем. Очень часто его охватывала паника, когда он пытался завязать отношения с какой-то девушкой, поэтому Кристофер уходил. Это было главной причиной, почему он более пятидесяти лет не искал себе женщину, которая грела бы ему постель.