— Эй, Сандра! — воскликнул Даго Ред, отвернувшись от Ники. — Опять эта дрянь, — он театрально закатил глаза, — ты же знаешь, как я это ненавижу.

— Ред, — засмеялась Сандра, поддразнивая его.

Ники Венезия спрыгнул с высокого стула, подошел к автомату, взял его с обеих сторон за голубой корпус, наклонил к себе и ударил о стенку. Игла царапнула пластинку, и пластинка встала обратно. Присутствующие не сводили с него глаз. А он, стоя ко всем спиной, ждал. Когда пластинка перевернулась и снова заиграла музыка кантри, Ники проделал то же самое. А затем снова и снова, пока автомат наконец не замолчал. Ники повернулся и обвел всех взглядом. Его лицо потемнело. Глаза стали колючими и в то же время затуманенными, холодными и жгучими. Он шагнул к бару и посмотрел на Сэла.

— Дай несколько монет.

Сэл быстро открыл кассу и взял горсть красных полированных жетонов для автомата. Протянул их Ники, избегая смотреть ему в глаза. Ники вернулся к автомату и медленно, один за другим, опустил туда все жетоны. Затем нажал на кнопки. Зазвучал веселый рок-н-ролл, но когда провалился последний жетон, раздался популярный в пятидесятых блюз, песня Ли Дорси.

Ники снова повернулся к компании. Теперь уже с улыбкой и веселым блеском в глазах, словно утихомирившийся ребенок. Он прихлопывал в такт.

— Вот это другое дело. — Он широко улыбнулся и пустился танцевать, скверно, но с энтузиазмом, скользя по черно-белому кафельному полу.

— Давай, техаска, — обратился он к желтоволосой проститутке, — станцуй со мной.

Та уже снова сидела у бара. Она нервно улыбнулась, было заметно ее смущение и испуг. Она взглянула на Даго Реда.

— Давай, Сандра, потанцуй с мужиком, — проскрипел Даго Ред и слегка шлепнул ее.

Сандра пожала плечами, застенчиво улыбнулась, провела рукой по копне крашеных волос, затем спрыгнула со своего места и подошла к танцующему Ники.

— Ну-ка, деревня, — засмеялся Ники, — покажи, на что ты способна. — Они закружились в танце.

Остальные наблюдали за ними, на их лицах было написано облегчение; они повернулись к бару и продолжали выпивать.

«Боже, — подумал Сэл, — даже эти пижоны его боятся».

В темном небе сверкнула молния, по крыше прокатился гром.

Джуниор Венезия разгрыз кусок льда и уставился в потолок:

— Этот ВМФ может все прекратить, если захочет.

Сэл Д"Аморе впервые увидел Ники Венеция, когда им было по двенадцать лет. Сэл с матерью переехали с Сент-Клод-авеню в квартирку над прачечной на Элизиан-Филдс. В конце квартала жил старик итальянец, торгующий живыми цыплятами. Клетки были выставлены прямо на тротуаре. Безжалостные пальцы чернокожих, французских, итальянских домохозяек щупали и мяли их, пытаясь определить цыпленка пожирнее. Выбрав наконец, несли его на кухню, отрезали голову, потрошили, обваривали кипятком, чистили, ощипывали. Мать Сэла дала ему две мятые долларовые купюры и велела купить цыпленка для жарки. Сэл ненавидел щупать эти шевелящиеся пушистые комки и, вместо того чтобы изучить товар внимательно, как это делала мать, ткнул пальцем в первого попавшегося. Спустя несколько минут он уже шел домой с теплой тушкой, завернутой в вощеную бумагу, мурлыча под нос хит Рэя Чарльза «Отправляйся в путь, Джек». Неожиданно прямо перед его носом распахнулась дверь парикмахерской, и худенький парнишка, чуть повыше его ростом, важно вышел на улицу. На нем были высоко подпоясанные свободные джинсы, белая майка и тщательно вычищенные кожаные ботинки с узким носком.

— Ублюдок! — орал мальчишка, и Сэл подумал, что это он кричит ему, но тот кивнул на парикмахерскую. — Сволочь! Ты что со мной сделал? Башку тебе за это открутить надо!

Застыв на месте, Сэл рассмотрел его стрижку. Коротковато, но ровно.