— Ой как здорово! — сияющая Тереза бросилась к Лаки и обняла её. Тут же отпустила и сказала виноватым голосом: — Мои извинения, капитан!
— Вольно, — улыбнулась Лаки. — База, это Лаки. Когда я перепрыгнула пропасть во второй раз, я вернулась в нашу фазу. Остаток оперативной съёмки пришлю через пять минут, — она дала отбой и вошла вместе с Терезой в избу. — Я отстала от событий на четыре часа — рассказывай, что тут происходит.
Олег проштудировал руководство по использованию курсографа и выяснил, что тот в состоянии планировать маршрут. То, что нужно! С момента, как Олег перепрыгнул пропасть, прошло семь с половиной часов. Если движение в лабиринте тоже происходит с периодичностью, то у Олега есть порядка пяти часов, чтобы добраться до того уступа — до места, откуда прыгнул. Как минимум там есть связь с остальными. В небесах кто-то всё время летает, но шлем — система оповещения — предупредит, если это возможный противник. Не сидеть же здесь безвылазно! Если сейчас отнесло на двенадцать с лишним километров — если по прямой — то что будет в следующий раз?
Возможно, вернёт назад. А если нет?
Как минимум следует сходить на разведку. Здесь нигде не безопасно, но сейчас все мыслимые предосторожности против падения в пропасть включены — автоматика должна помочь, даже если свалиться с края каменной дорожки. Разумеется, это не означает, что нужно туда прыгать.
Олег заменил все аккумуляторы, о которых знал, проверил, что всё надето и подключено — и открыл дверь «шахматного клуба». Как будет уменьшительное от «клуб»?
В северо-восточной части амфитеатра в стене есть пролом, и, если по нему осторожно спуститься, до каменной дорожки — лабиринта — будет всего полметра. В случае чего, ровно так же забраться назад. Олег проверил, что непосредственных угроз нет, и не с первого раза дал курсографу задание вычислить маршрут. Ох и затейливый маршрут… Да и лабиринт затейливый.
Первый километр дался без особого труда. Курсограф работал как дополненная реальность — поверх дороги, видимой в очках, указывал маршрут и стрелочки, куда двигаться. Олег быстро прошёл — по сути, пробежал — до поворота на предположительно длинный отрезок пути, когда увидел вдалеке, примерно в полукилометре — насколько позволяло оценить освещение — что-то большое, преграждающее путь. Вот не было печали — обвал? Фрагмент здания?
Пока Олег разбирался, как запросить смену возможного маршрута, силуэт препятствия вздрогнул и, несомненно, поднялся на ноги. Олегу стало не по себе — это что-то о четырёх длинных и массивных ногах и направляется сейчас в сторону Олега, а прямо перед ним…
Красная индикация — приближается возможный противник. Быстро приближается — множество мелких целей, выбегают из-под того массивного четвероногого и тоже движутся к Олегу.
Бежать назад оказалось намного проще: курсограф показывал весь участок маршрута. По счастью, удалось разогнаться так, чтобы расстояние до противника начало увеличиваться, а когда стена амфитеатра показалась за поворотом, мелкие цели перестали преследовать. Огромное четвероногое продолжало идти, его силуэт виден очень примерно — но, похоже, там и хобот есть, и что-то вроде бивней.
Может, это и выглядело малодушным, но Олег добежал до входа в убежище, запер за собой дверь и, сняв шлем, вслушивался в вибрацию — это явно шаги того четвероногого. Погасим-ка на всякий случай свет во всех помещениях.
Вибрация становилась всё громче и ощутимее, затем на какое-то время прекратилась… А затем стала удаляться, ослабевать.
Похоже, что без поддержки авиации добраться до того обрыва будет затруднительно. Олег закрыл шторами все окна, включил свет и принялся готовиться к очередному «путешествию» амфитеатра. Если всё будет в таком же стиле — надо принять меры, чтобы и самому никуда не упасть, и на него ничего не упало во время поездки. А случиться это может в ближайшие два-три часа.
— Смотрите, — указала Тереза на карту. — Ситуация сложнее, чем казалось на первый взгляд. Если мы поднимаемся к перевалу через тоннель, — показала она на карте, — мы видим избу. Если пытаемся подлететь прямо с нашей базы, — указала она другой маршрут, — то пейзаж видим точно такой же — но никакой избы. Когда мы отбивались на перевале от фауны, дроны, которые прилетели по воздуху с базы, вообще не зафиксировали ни фауны, ни избы, ни нас. Никакой активности. При этом и облачность, и пейзаж совпадают. Вот несколько последовательных снимков двумя дронами примерно из одной точки: один прошёл через тоннель, другой прибыл по воздуху. Объяснений предложить не могу, только эти факты.
— То есть нужно двигаться в точности тем же путём, чтобы находиться в тех же координатах, временной фазе, и что там ещё может быть, — заключила Вяземская.
— Совершенно верно, — Тереза кивнула. — Я начала монтировать зарядные устройства на стойках возле избы. Фауна не интересуется неживыми объектами — это всё ещё так. В избе сброс состояния происходит каждые шесть часов и десять с половиной минут. Я проверила — зарядные устройства возвращаются в стартовое состояние, если находились в здании во время сброса. С зарядкой станет проще, иначе пришлось бы носить зарядные блоки через тоннель. Теперь о лабиринте, — продолжила Тереза. — Мы запустили к нему дронов, собранных внутри избы. Гипотеза верна, дроны нормально пересекают пропасть, остаются на связи и выполняют наши команды. Грузоподъёмность одного дрона — пятнадцать килограммов. Поскольку они существуют во всех фазах, Олег должен их видеть и сможет взаимодействовать с ними.
— Намекаешь, что ими можно перенести человека, — заметила Лаки.
— Верно, — кивнула Тереза. — Соответствующая программа поведения уже есть, дроны такого типа используются в спасательных операциях, они умеют действовать кооперативно. Нам следует опасаться крылатой фауны — поэтому будут дроны сопровождения для прикрытия.
К настоящему моменту удалось измерить протяжённость лабиринта с севера на юг, — указала Тереза. — Девяносто шесть километров сто метров.