Потом он, кажется, отключился и очнулся в тишине и темноте. Не было ни мучителей, ни Оли. Если увидеть девушку герцог уже не рассчитывал, то в том, что Денис вернется, не сомневался. «Может, меня найдут? — Тоскливая надежда попыталась просочиться в сердце, но голос разума тут же невозмутимо ответил: — А кто? Тебя всегда готовы были прикрыть твои солдаты, которым сейчас никто не отдаст приказ. Дир — его нет в живых и Дерри — о его судьбе ничего не известно. Ты — один и никому не нужен, ты сдохнешь здесь тогда, когда этого захочет Денис. Ты ничто, слабая, жалкая тварь, стонущая от боли и вымаливающая пощаду!»

Когда с грохотом открылась дверь в камеру, Стикур даже не повернул голову. Зачем? Смысл?

— Стик? — Голос Оли казался невозможным диким сном. Обманом. Поэтому парень плотнее прикрыл глаза, не желая расставаться с иллюзией. — Эй, очнись! Очнись, мы сейчас тебя освободим.

Слова трудно доходили до сознания. Молодой человек испуганно дернулся в сторону, когда чьи-то руки коснулись изувеченного лица. Все это — сон, неправда.

— Быстрее! — Еще один голос герцог не смог узнать. Он тоже был женским, но незнакомым. Сильным и властным. — Скорее снимай его. Ключ-то подходит?

— Вроде бы.

Герцог сквозь мутнеющее сознание отметил, что Оля плачет. По крайней мере, всхлипывания были значительно внятнее, нежели речь.

— Чего тогда медлишь, открывай быстрее, ты что, не видишь, в каком он состоянии? Чем быстрее мы его отсюда заберем, тем для него же лучше. Торопись!

— Не могу, его руки… да и вообще, он не сможет стоять! — Всхлипывания переросли в рев.

— Открывай быстрее, кому сказано.

Говорившая злилась. Стиркур испуганно сжался, ощутив холодную ярость. Страх сковал мышцы, а потом снова вернулась боль. Такая сильная, что герцог потерял сознание и осел на пол. Он уже не чувствовал, как его, падающего, подхватили нечеловечески сильные руки.

— Хватит ныть, — буркнула Льрисса, с трудом взваливая себе на плечи тяжелое окровавленное тело. Ноющая подружка светловолосой принцесски раздражала, пожалуй, даже сильнее, нежели она сама. Нашла на свою голову мразь. С каким удовольствием Льрисса разорвала на куски этого мерзавца, оттащив от слабо сопротивляющейся жертвы. Даже кровь пить не стала — побрезговала. И зря, теперь вид открытых ран герцога выводил из себя, и настроение портилось. Истерзанный парень был красив, беспомощен и весь в крови — все, чего может желать вампир. Такому соблазну сопротивляться очень сложно. В коридоре практически не осталось сообщников Дениса, а те, что были, стремились как можно быстрее уволочь ценности и картины из дома бывшего хозяина и незаметно сбежать, смешавшись с людьми Адольфа. Как только стало понятно, что Денис мертв, его люди прекратили сопротивление. Они были наемниками и, когда погиб их наниматель, предпочли смотаться, как крысы с тонущего корабля.

— Каркалы! — закричал Дерри с противоположного конца коридора и, оттеснив рыдающую Ольгу к стене, подхватил Стикура. Льрисса отскочила в сторону. — Ты чего? — не понял Лайтнинг, наблюдая за странным поведением вампирши. — Я думал, ты поможешь мне дотащить его до выхода.

— Раниона попроси, — шепнула Льрисса, отступая к стене. — Тут слишком много крови. Инстинкт охотника заставляет меня напасть на самую ближнюю и самую слабую жертву.

— Как? — пискнула рыжеволосая гаремная красавица, и на ее заплаканном лице неожиданно появилась хищное, нечеловеческое выражение.

«Да что б их! — подумала Льрисса восхищенно. — Что рыжая девица, что подружка, зареванные тихие принцесски до поры до времени, а чуть что — фурии. Только вот это „чуть что“ почему-то происходит не ко времени. Зачем, спрашивается, эта девчонка терпела издевательства Дениса? Сама бы с ним справилась! Ненавижу хищных принцессок, — заключила Льрисса. — Вот такие мужикам и нравятся».

Вслух, правда, вампирша этого говорить не стала, незачем наживать себе врагов. Она просто попыталась успокоить девушку:

— Это инстинкт. Животное. Мне просто нельзя его тащить, а так я сдержусь. Не переживай, давай лучше пойдем отсюда. Гадкое место.

— Прости, — Оля успокоилась и всхлипнула, двинувшись за Дерри и Ранионом. На душе было погано: из-за нее у всех такие неприятности. Она никогда себе не сможет простить, что такое случилось со Стиком. Только бы он остался жив. Свои несколько ссадин и порезов казались незначительными. Девушка непроизвольно всхлипнула еще раз и вытерла мокрые щеки рукой.

— Успокойся. — Низкий голос вампирши, которая первая успела на помощь и убила Дениса, внушал неясную тревогу и уж никак не успокаивал.