Как молча обед начали, так же молча и разошлись.

«Что у них за порядки такие. Будто маски на лица одевают. Фу… ну и жизнь…» — мысленно проворчала Надя. Хотела сморщить нос, да не получилось.

После обеда Надия на два часа завалилась в кровать, а проснувшись, опять взяла в руки учебник по артефакторике.

***

Так и потекли будни Нади и Надии. Каждый день физические нагрузки, верховая езда. Все учебные предметы Наде показались довольно интересными и понятными. Она даже во вкус вошла… И к заключению в чужом теле попривыкла. Уже не задумывалась о синхронизации своего разума с движениями тела. Не тело подчиняла разуму, а разум напряжению мышц, определённым движениям. Даже научилась предугадывать их, постепенно осваивая привычки Надии. Но иногда и мысленно вздрагивала, если порывы девочки были спонтанны и непредсказуемы.

Привыкла и к совместной учёбе. При необходимости становилась крайне внимательной, особенно при чтении учебников. Надия читала бегло, и надо было успеть за ней и прочитать, и понять текст. Научилась по возможности расслабляться и отключаться от Надии. Иногда хотелось поразмышлять и о своём.

Надя поняла, что на подготовительных занятиях Надию не так уж и многому научили. Адептов больше приучали к дисциплине и поведению в Академии. А правилами Академии, как и законодательством в сфере образования, Надя была шокирована. Правила действительно жёсткие. Запрещено проявление каких-либо эмоций не только на занятиях, но и между ними. Небольшое послабление допускалось в комнатах проживания, но ни шума, ни смеха, ни громких разговоров не дозволялось. Постоянная дружба между учащимися не приветствовалась. Соседи по комнатам периодически менялись.

Опоздание на урок наказывалось строго: длительными отработками по предмету опоздания. Если отработок накапливалось больше, чем адепт мог осилить без влияния на результаты учёбы, то ему предстояла порка плетями. С последующим быстрым исцелением, но боль испытать придётся.

Если адепт не осваивал программу в необходимом объёме, то его переводили на учёбу в спецкорпус с жесточайшими условиями проживания, после чего отправляли в армию. Независимо от того, парень ты или девушка.

В случае, если адепт не подчинялся правилам, то его заключали в спецкорпус по дисциплинарному изменению личности. Если исправить не удавалось — в ликвидационный лагерь. В лагере никто с адептами по исправлению особо не возился. Адепт подлежал ликвидации, если сам не покажет себя с положительной стороны.

«Подлежит ликвидации!!! Твою мать… Убить подростка?»

Надин шок сложно было переоценить.

Так же в ликвидационный лагерь попадали совсем маленькие дети и подростки с неисправимыми дефектами в протоках магии. Что было бы равноценно уничтожению инвалидов на Земле, если бы такие антигуманные законы были там приняты.

Надя кипела… Вот это законодательство… Единственное, что успокоило — из ликвидационного лагеря подростка со сложностями в дисциплине можно выкупить, но, как она поняла, стоимость этого удовольствия неподъёмная для большинства семей.

Но больше всего удивила Надия, спокойно изучавшая закон о ликвидации магов. Как будто это что-то рядовое в их стране.

Что за мир? Куда она попала? Наде не хватило нецензурных слов для выражения своего негодования, тем более в двухэтажном исполнении.

***

Наступили дни плотной подготовки к отъезду. Вещей собралось не так уж много. Нижнее бельё, учебники с тетрадями и письменные принадлежности. В Академии адепты носили академическую униформу, которою выдавали по два комплекта. Ещё два комплекта формы для физической нагрузки, два комплекта домашней одежды для нахождения в комнатах, комплект для боевой магии и комплект для полётов. Что за полёты, Надя пока не выяснила… В общем, обеспечивали одеждой на все случаи жизни.

За пределы Академии выходить строго воспрещалось на всё время обучения, кроме каникул.

«Ещё одна тюрьма. Мало мне Надии», — резюмировала Надя.