Через минут 7 ко мне вышел врач. Я подскочила.
– А вы с какой, собственно, проблемой к нам обратились? По какому поводу рентген? – вопрос тети-диагноста прозвучал подозрительно.
– Острый бронхит. А там что-то еще у вас нарисовано? – спросила я почти шепотом, как-будто пытаюсь выведать гос.тайну.
– Да, в том-то и дело, что ничего у меня там не нарисовано. Нет у вас ни острого бронхита, ни пневмонии. Чисто все, как-будто вы олимпийский спортсмен перед стартом. – тетя-диагност была явно в замешательстве.
– Так, это хорошо или плохо, не пойму? – значительно громче ГРУшного шепота произнесла я.
– Хорошо, разумеется. Но у нас такое редко. Ладно, сейчас вынесу вам снимки и описание. – ответила мне доктор, не теряя былой растерянности, после чего удалилась.
Когда она мне вручила заслуженную награду за все мои нервные припадки перед процедурой, я не удержалась и, вытащив снимок из конверта, выставила его на свет. Не то, чтобы я сомневалась в фантастических результатах, достигнутых моими легкими за долгие годы отважной службы. Мне хоть раз хотелось посмотреть на свой личный орган. Тем более, оказалось он красивый и веселый.
На радостях я зашла в кафетерий к жизнеутверждающей буфетчице, купила свежайший сегодня хачапури и на прощанье сказала, что тоже слышала про жаркое лето в этом году. Она весело расхохоталась в ответ и сообщила, что завтра привезут вкуснейшие пончики. Мол, заходите, не пожалеете. Я согласилась и поблагодарила. Искренне надеясь не увидеться с ней больше никогда.
Выйдя за больничные ворота, я с удовольствием затянулась сигареткой, все еще косясь левым глазом на свои красивые и веселые легкие.
Пятница, 28 февраля
Я не люблю родительские собрания. Я вообще собраний не люблю. Как по мне, так собрания любого рода – история про скучные повестки, бесполезное время, нервного потопывание ногой, машинальное включение-выключение подсветки монитора телефона и фигурные узоры в блокноте. А родительские собрания еще и в пятницу вечером на постой. Ну, на что эти люди рассчитывают?!
Сегодня они рассчитывали мне открыть глаза на псих.методики привития любви к домашке, необходимость организации расписания школьника и важность своевременной проверки дневника. Итого: ничего у них не вышло. Всю дорогу я дергала то одной, то другой ногой под малюсенькой партой, куда мои и без того не километровые ноги залезли с трудом. Я стирала пятна тонального крема с монитора телефона. Если бы был блокнот, я бы там, наверняка, нарисовала бы задание по изо за второй класс. А может, и за восьмой. В общем, интересно в собрании было одно: когда оно закончится?
Каждый вопрос очередного неравнодушного родителя у меня вызывал всплеск плохо контролируемой агрессии. Ну, come on, вам это, в натуре, нужно узнать здесь и прямо сейчас? Вас что не ждут друзья, муж, суши, охлажденная бутылочка Pinot Grigio, любимый сериал, книга, кошка, спортзал? Ну что даже гречку перебрать не нужно?
– Вот как вы вообще детей учите. Столько слов незнакомых. Я не уверен, что моя дочь понимает материал, объясненный сложными словами. К примеру, я вчера спросил у Ани, что такое «смеркается». Так вот, она затруднилась. – отец Ани, видимо, не в курсе, что его дочь в третьем классе, и что слово «смеркается» не сложное.
– Мой сын знает, что такое канон, конфуз, слюда, эффект техасского стрелка. И что такое смеркалось тоже в курсе. Нормально даете материал. Может, закончим? – не выдержала я.
– Давайте психолога пригласим. Она как раз хотела с вами всеми побеседовать – преждевременно вынула белый флаг учитель.
– Неееет – опять вырвалось у меня.
– В смысле, Полина Игоревна, вам не интересно видение школьного психолога на развитие ваших детей? – возмутилась Ирина Сергеевна. Видимо, выступление психолога было запланированной частью программы вечера, а тут так удобненько все сошлось.
Я поняла, что из плена этого собрания мне в ближайшие полчаса не выбраться и принялась гуглить, как съездить в Аргентину по дешевке.
Остаток собрания лично у меня прошел в Буэнос-Айресе. Очнулась я на фразе: