— И как оно со стороны? — Плотто засиял всем обликом.

— Впечатляет, — честно ответил я. — Черный дракон. Для врага прямо «ужас, летящий на крыльях ночи».

— Почему ночи? — удивился каплей.

— Ночные бомбардировки эффективней. Все спят. Огни горят. Речка в лунном свете блестит. Ориентиры как на ладони. Черный дирижабль в темном небе никому не виден. Пока враги спросонья раскачаются пожары тушить, вы уже улетели. Да и внезапности нападения так легче добиться. И сон у них надолго отобьет.

— Черный дракон… — прокатал моряк вкусные слова во рту. — А мне нравится… так что грунтовку красить не будем. И кое-какой вес на этом сэкономим. Надо королю будет сказать, чтобы он так этот аппарат назвал. Кстати, поздравляю тебя.

— С чем?

— С офицерским чином, если судить по твоим новеньким погонам.

— Нет. Я по-прежнему старший фельдфебель, только теперь в гвардейской артиллерии. Королевская милость…

— Слышал я об этом. Просил я тебя к себе в отряд. Честно просил… Его величество отказал. Сказал, что ты ему самому нужен. Так что извини, Савва, не смог я сдержать обещание. Хотя на полигоне дивизионная трехдюймовка на пирамидальном кольцевом станке и не сбила аэростат шрапнелью, но гондола вся в хлам… Манекены в клочья. Когда я рассказал на полигоне, что это твоя придумка, то все работали как демоны — уважают тебя солдаты. Так что ты выиграл спор, а вот я оказался не на высоте… Куда мне против воли его величества?

— Пошли в беседку, господин капитан-лейтенант. В ногах правды нет.

— Савва, ты теперь офицер и во внеслужебное время имеешь право обращаться ко мне по имени — Винк. И на «ты». Мы же друзья, не так ли?

— Садись, Винк, — показал я на лавку. — Небось голодный с дороги?

— Что там той дороги, Савва, я дольше от дворца пешком шел, чем из города до дворца ехал, — улыбнулся он.

— Винк, а револьвер мой наградной нашли? — спросил я с надеждой.

— Нет. Не нашли. Лейтенант Щолич весь полигон на дорогу вывел с вилами и граблями. Весь снег на шоссе переворошили, но как сквозь землю провалился твой револьвер.

— Жаль. Это первая моя награда. Самая памятная.

— Я тоже так подумал, — сказал Плотто, раскрывая свой саквояж и выкладывая на лавку лакированную деревянную кобуру, характерными очертаниями похожую на маузеровскую. — Это тебе от меня. За спасение. У меня в отряде нет знамени, и я не имею права гравировать наградные таблички, но от чистого сердца, Савва… прими.

Я открыл деревянную колодку кобуры-приклада, и оттуда в руку мне выпал большой вороненый длинноствольный пистолет, тяжелый — больше килограмма. На маузер он одновременно был похож и не похож. Но схема та же: магазин перед скобой спускового крючка. И ствол почти пятнадцать сантиметров. Поиграл оружием в руке, примериваясь. Рукоятка удобная. Почти нормальная пистолетная. Не то что круглая, как у самого маузера.

— Что за система? — спросил я, прицеливаясь в проходящую мимо беседки лань.

— Новинка, — пояснил Плотто. — Автоматический пистолет. Перезаряжается сам. Калибр восемь миллиметров. Легко бьет на сто шагов. Можно пристегнуть кобуру-приклад и получить легкий карабин. Сейчас он должен проходить войсковые испытания. Думаю, на вооружение его возьмут. По крайней мере, флотским он нравится…