– Вот и отлично. А теперь слушай и не думай, что сходишь с ума, хотя и не факт, или это я сошел с ума, и эта чертовщина мне мерещится. Так вот, я не знаю как, но по воле какой-то неведомой силы я, Михаил Николаевич Мосунов, тридцати пяти лет от роду, житель XXI века, то есть не я сам, конечно, а только мое сознание попало в тебя, и это случилось в тот момент, когда мы оба были с тобой в отключке.

Вы тут немного перебрали и вырубились, а я там шандарахнулся на улице, и головой об асфальт. И вот мое сознание теперь в твоей голове, я не помню точно, на сколько процентов задействован в работе мозг одного человека, на пять или пятнадцать процентов. Так что тут места еще хватает. Но у нас с тобой есть одна маленькая проблема.

– И что это за проблема?

– Ну как тебе это сказать. Раз я из будущего, то знаю, что будет, например, завтра или через месяц, а вернее, что происходило в это время, но в той временной реальности, из которой я прибыл. Теперь, когда меня сюда забросило, должно что-то измениться, да и мы с тобой должны повернуть ход истории по другому руслу, более благоприятному для России.

– Ну, ты и наговорил сейчас, что я ничего не понял.

– Короче, я знаю многое о том, что происходило в этом мире с древних времен и до начала XXI века. Конечно, не в полном объеме, а то, что усвоил в школе, да и в последующем, читая книги, исторические документы, смотрел познавательные телепередачи по ящику.

– А что это за ящик с телепередачами?

– Ты спрашиваешь, что такое телепередачи и ящик. Как тебе объяснить, это домашний кинематограф. Это будет еще нескоро, так что объяснения пропустим. Как я сказал, мне кое-что известно об этом времени, и я мог бы изменить ход истории чуть в лучшую сторону, чем она была впоследствии. Но я мало смыслю в командовании соединениями кораблей, а это тебе сейчас очень понадобится. Ты знаешь, как надо воевать на кораблях, но не знаешь, где и как можно подловить и хорошо надавать немцам за их пренебрежение к нашему флоту. И особенно это может произойти в самое ближайшее время. Так как твоя бригада скоро выходит в море.

– А тебе откуда это известно?

– Вот только не надо говорить, что это тайна. Для меня, появившегося почти через сто лет после этих событий, никакой тайны не существует. Да-да, я говорю о предстоящем выходе твоей бригады для обстрела Мемеля. Могу тебе сообщить все, что знаю, о предстоящем бое, совсем недавно читал о нем. Поведаю о ходе боевых действий на Балтике и Черном море, об ошибках, допущенных нашими адмиралами, в том числе и тобой. Обо всем, что случится потом в России. О твоей судьбе, которую ты можешь изменить. Загляни в мою память. В феврале 1917 года народ, уставший от войны и подстрекаемый разными социал-демократами, в том числе даже людьми из правительства, забастовал, на улицы вышло более двухсот тысяч человек. Беспорядки, нападения на полицейские участки, солдаты Петроградского гарнизона также выйдут из повиновения, будут убивать своих командиров, в городе начнется полная анархия. Люди из правительства, такие как Гучков, Некрасов, Родзянко, из военных – Алексеев, Рузский, эти предадут своего государя. Насчет последнего, надо бы его уже сейчас убрать из войск и отправить на пенсию, да выслать куда подальше. В последующем к столице и другим центральным городам не подпускать. Все эти названные ренегаты впоследствии будут настаивать на отречении государя, чтобы успокоить народ. На флоте то же самое, убийство офицеров, в первую очередь на тех кораблях, которые почти всю войну простояли в базах. Николай отречется в пользу брата Михаила, правда, это мало что изменит. Народ-то уже закусил удила, воевать отказывался, фронт еле держался. Тут большевики в авангард, пообещав народу, в случае захвата власти, завершение войны, заводы – рабочим, землю – крестьянам. И народ поддержал, армия и флот тоже. Большевики захватили власть. С немцами подписали позорный мир, фронты сразу рассыпались, все ринулись домой, с оружием. Немцы воспользовались ситуацией и заняли почти всю Украину, Белоруссию, прибалтийские губернии. Но народ землю не получил, впрочем как и рабочие своих заводов. А потом Гражданская война и миллионы погибших.

Дальше – страшнее, еще миллионы трупов. В 1939-м Германия развязала новую войну, еще более страшную и кровавую. Все сходятся во мнении, что она стала продолжением августа 1914 года. Немцы решили взять реванш за унизительный финал этой войны, когда они много чего потеряли. Правда, это уже другая история и случится еще не скоро. Хотя, если удастся ее немного изменить, в первую очередь предотвратить раскол общества, не допустить отречения Николая, довести войну с Германией до победы, а она обязательно наступит, тогда все, что произошло в моей реальности, может, и не случится, поскольку будущее России изменится к лучшему.

– Расскажи-ка мне о предстоящем выходе. Ты упомянул о бое, вот и расскажи, что знаешь.

– А, понятно. Тебе о бое конкретно? Что ж, изволь. Этот бой в наше время считается упущенной победой. Перестраховался ты немного с определением сил противника и упустил крупную победу.

Если бы кто-то посмотрел на то, как я разговариваю сам с собой, подумали, что адмирал спятил или его после вчерашнего чрезмерного возлияния посетила шустрая лесная зверушка – белочка.

Я начал передавать информацию, которую знал. Все касаемо той войны, революции и ее последствий. Особо подчеркнул, что от бездействия линкоров, простоявших почти всю войну в базе, будет много проблем. Нет, не с самими линкорами, а с их экипажами, которые от безделья подались в политику. Вот если бы эти корабли хотя бы изредка выходили в море, одержали там маленькую победу, пусть ничего не значащую в масштабах войны, возможно, они бы по-другому смотрели на эту войну. А так началось брожение среди матросов – одни выступали за прекращение войны, хотя почти всю войну пробыли в базах и, по сути, об этой войне ничего не знали. Другие хотели отсидеться за спинами товарищей и воевать не хотели. Третьим – да просто глотку подрать. Были и такие, что призывали за войну до победного конца, но в семнадцатом таких в экипажах линкоров было меньшинство.

Потом рассказал все, что знал как о его судьбе, так и некоторых сослуживцев. Было еще много всякой полезной информации. Потом пошел обратный процесс передачи его знаний в мое сознание. Произошел обмен информацией, наши сознания слились. Теперь мы были одно целое, со знаниями двух разных людей, двух эпох.